Мы забрались внутрь, и несколько рук помогли затащить его в круг. На нас неслась дюжина солдат, и я знал, что они настигнут нас прежде, чем я смогу активировать круг. Страх и гнев лишили меня здравомыслия, и я шагнул наружу, чтобы их встретить. «Пиррэн ни'Трэ́гэн!» — закричал я. По двору пронеслась ударная волна огня и смерти. Бежавшие в атаку на нас люди сгорели дотла, и даже те, кто был дальше, у стен, были отброшены. Пламя нашло почву, и единственное во дворе дерево превратилось в костёр. Дом герцога, похоже, также загорелся.

Мой гнев взял надо мной верх. Я в шоке уставился на содеянное, впав в отчаяние от только что отнятых мною жизней. Ладонь, которая легла мне на плечо, вернула меня к себе.

— Сын, нам пора. Позже будет время для сожалений, — послышался голос моего отца.

Удивлённый, я посмотрел на человека, который тащил герцога через двор вместе со мной. Меня озарило узнавание, когда я увидел под его защитной маской бороду. Он дёрнул меня за руку, и мы двинулись обратно внутрь. Он дёрнулся, и испустил странный крик, когда мы были близки к спасению.

Я с ужасом увидел, что у него между лопаток появилась вторая стрела. Я убрал стоявший вокруг него щит, когда мы вернулись внутрь… Я проклял себя за глупость. Схватив его в падении, я с трудом держал его на ногах, когда мы вошли в круг. Борясь с истощением, я в последний раз перенёс нас в Уошбрук.

Глава 30

Наше прибытие приветствовали радостные выкрики ожидавших, но их радость была кратковременной. Джеймс был тяжело ранен, а мой отец… все мысли исчезли из моей головы, когда я думал о нём. Я мягко опустил его на землю, крича людям, чтобы они отошли прочь. Мне пришлось положить его на бок из-за торчавших у него из спины стрел.

Пенни испустила шокированный вскрик, когда осознала, кого я держал:

— О боги! Это Ройс!

Мой разум не мог удерживаться на месте, пока я пытался думать. Я тщился сосредоточиться, забросить свои чувства внутрь слабеющего тела моего отца, чтобы выяснить размеры повреждений. Кто-то начал кричать мне на ухо, пытаясь привлечь моё внимание. Я вышел из себя, когда нарушилась моя концентрация — не глядя, я крикнул:

— Пенни! Заставь всех отойти, чтобы я смог сосредоточиться! — быстро огляделся я, зыркая на зевак: — Если кто-то ещё меня прервёт, то умрёт прежде, чем пожалеет о своей ошибке, — выдавил я сквозь стиснутые зубы.

Когда я начал заново, у меня ушло ещё больше времени на то, чтобы вернуть себе внутреннюю уравновешенность. Я силился успокоить своё сердце и подавить нарастающую внутри ярость. После долгой минуты я вернул себе сосредоточенность, и начал осматривать раны моего отца. Обнаруженное меня встревожило. Одна стрела, первая, засела в лопатке. Её я сразу выбросил из головы — наихудшие повреждения нанесла вторая стрела.

Её древко прошло между лопаткой и позвоночником, наконечник засел рядом с его сердцем. Он проколол его левое лёгкое, а также уколол сердце. Одна из питавших сердце артерий сильно кровоточила. Ранение было ужасающим для моего внутреннего взора. Я не мог починить лёгкое или артерию, не удалив стрелу, и у меня в лучшем случае было лишь несколько минут. Он истекал и захлёбывался собственной кровью. Ещё неизвестно, что из этого убьёт его первым.

— Кто-нибудь, найдите Маркуса! Я хочу, чтобы он был здесь немедленно! — закричал я. Паника добавила истеричные нотки в мой голос.