Растроганный Апу, в котором сейчас было больше умиления, чем естественного в его положении страха тюрьмы и неизвестности, в последний раз обошел цирк, прощаясь с людьми, животными и даже манежем, в котором ползал на коленях инспектор Ананд, пытаясь как нибудь приспособить дедукцию к обобщению того, что здесь произошло.

– Эй, Апу, возвращайся поскорей в свой вагончик и кончай дела с Рабаном, пока он там протокол оформляет, а то неровен час Ананд спохватится, – предупредил брата Радж, ходивший за ним следом.

Он как в воду глядел – не успели они войти в дом, как туда ворвался разобравшийся с трупом Ананд.

– Это еще что! – закричал он, увидев рядом с уже намеченной новой жертвой Рабана. – Как вы смеете? Дело веду я!

– Он будет передан вам в участке, если господин полковник отдаст мне такое распоряжение, – спокойно ответил молодой инспектор. – Апу имеет право сдаться тому, кому сочтет нужным.

Ананд даже затрясся, услыхав такие слова. Что себе позволяет этот выскочка, мальчишка, который неделю как из Полицейской школы, а уже с такой наглостью дерзит заслуженным, всеми уважаемым профессионалам – инспектор казался себе именно таким в эту минуту. Однако возразить на сказанное было нечего, и Ананд привычно пошел с козырного туза:

– Я думаю, – язвительно проговорил он, – городским властям будет очень неприятно узнать о том, что делается на нашем участке, и все замешанные в этой истории понесут суровое наказание!

– Господину мэру не понравится ссориться с отцом инспектора Рабана, – громким шепотом сообщил своему шефу Нирали, не особенно делающий вид, что разделяет его чувства. – Тот большая шишка в министерстве внутренних дел, – закатив глаза, добавил он.

– Ах, так! Использование семейных связей в служебной карьере? Я немедленно напишу об этом рапорт! – закричал воспылавший праведным гневом борец с протекционизмом и выскочил во двор.

Нирали задержался на минуту и подмигнул Рабану.

– Ловко я пристроил на хорошее место твоего отца сапожника? – весело сказал он, прежде чем последовать за своим командиром.

Все рассмеялись, включая Рабана, отец которого действительно всю жизнь чинил обувь, сидя прямо на улице.

– Обидно будет, если Апу достанется все таки этому сумасброду, – покачал головой Радж. – Я с ним хорошо знаком. Он приправит бедняжку смесью из дедукции и тщеславия и охотно слопает на завтрак.

– Подавится, – пообещал инспектор. – Папаша из министерства – это не совсем фикция. Только он принадлежит не мне, а той девчонке, в чьей машине ты сегодня раскатывал.

– Что о о? – с интересом спросила Джанеки, мгновенно выйдя из оцепенения, в котором пребывала все это время. – Я не ослышалась?

– Если бы ты знала, дорогая, как она меня крыла за то, что я вскочил в ее автомобиль, ты не стала бы так беспокоиться, – уверил ее Радж.

Рабан подтвердил ее слова – девушка действительно отзывалась о непрошеном госте не слишком лестно. Но все это было ничто в сравнении с тем, что она собирается предпринять в отношении человека, открывшего стрельбу по ее машине. А возможности здесь немалые, потому что именно ее отец и есть та «очень большая шишка», о которой говорил Нирали.

– Так что завтра неприятности будут не только у здесь присутствующих, но и еще у кое кого, – заключил Рабан. – Кстати, всем вам придется стать свидетелями на процессе Апу, так что готовьтесь.