— А вот кресты я видела, — вслух произнесла я, — золотые такие, яркие! Посередине камней нарисованы были.

Собачкин погладил меня по плечу.

— Нервная система пошутила с тобой. Есть люди, которые слышат голоса, а медиумы беседуют с покойниками.

— Намекаешь, что я сумасшедшая шизофреничка? — осведомилась я.

— Конечно, нет, ты просто испугалась, — вздохнул Сеня. — На секунду отвлекись от мысли о своей правоте, подумай про золотые кресты. Они были видны издалека?

— Да, да, — закивала я, — прямо горели.

— Милая моя, — тоном учителя, который отчаялся объяснить двоечнице азы арифметики, завел Сеня, — любая краска с тысяча семьсот какого-то там лохматого года потускнеет. Наверное, ты понимаешь: реставрацию памятников на заброшенном погосте производить не станут. Где небольшая ямка, которую по твоим словам вырыл покойник? Куда подевались непонятные кругляши, лежавшие у тела?

— Наверное, их забрал эксперт, — предположила я.

— А полиция яму в земле закопала, чтобы ежик в нее случайно не упал, — окончательно развеселился Собачкин, — ты же знаешь, как криминалисты поступают: сначала осмотрят место преступления, улики соберут, затем все аккуратно подметут, уберут, на место вернут…

Я вспомнила прихожую нашего особняка, которая после отъезда Раисы и ее помощников выглядела как пейзаж после танковой битвы, и молча пошла по грязи назад.

— Ну ладно, не дуйся, — загудел за спиной Сеня, — каждый может обознаться. Помнишь наш спор? Ты ресторан проиграла.

Я хотела сказать, что не отказываюсь вести Собачкина в трактир, но не успела. Правая нога поехала в сторону, левую потянуло назад. Я попыталась сохранить равновесие, замахала руками, но каша из глины оказалась очень скользкой. Семен, сообразив, что я терплю бедствие, сделал большой шаг, он явно хотел поддержать меня, но не смог, поскользнулся и рухнул на землю. В ту же секунду я шлепнулась на Собачкина, но быстро встала и рассмеялась:

— Спасибо, что расстелился ковром, я совсем не запачкалась.

— Зато я свинья, — констатировал Сеня, поднимаясь.

— Скорей уж кабан, — поправила я, — здоровенный такой, могучий.

— И вонючий, — добавил Собачкин, — вот черт. Часы потерял, браслет расстегнулся. Как их теперь в этом месиве отыскать?

Я отломила ветку и начала ворошить грязь.

— Ура! Вот они!

— Где? — спросил приятель.

— Неужели не видишь?

— Нет.

— Может, я и страдаю глюками, — вздохнула я, наклоняясь, — но на зрение не жалуюсь.

Я схватила круглый предмет.

— Это не мое, — возразил Сеня.

— Точно, — кивнула я, — это грязный кругляш, один из тех, что около трупа валялись. Кое-какой мой бред стал реальностью.

— Никогда не видел ничего подобного, — залязгал зубами Сеня.

Я встревожилась.

— Ты весь вымок. Еще простудишься, побежали скорей домой.

Пока Собачкин мылся, переодевался в чьи-то брюки, свитер и носки, которые ему с поклоном принес Коробко, я сунула кругляш под воду, потерла его щеткой и сообразила: у меня в руках монета из желтого металла.

— Деньги! — опешил Сеня, войдя в столовую. — Старые.

— Уж не молодые, — засмеялась я. — Женя, у нас есть средство для чистки металла?

Коробко протянул руку.