— О Великий Дагот! Твои слуги приносят тебе первую жертву! — воскликнула Тарамис.

Хор жрецов вторил ей.

Тарамис рухнула на колени и, в поклоне опустила к Мраморному полу голову. Ее молитва взлетела к ночному небу:

— О Великий Дагот! Твои слуги ждут Ночи Твоего Пришествия. Я жду Ночи Твоего Пришествия.

Усиленная хором жрецов молитва вновь и вновь отражалась от дворцовых стен:

— О Великий Дагот! Твои слуги ждут Ночи Твоего Пришествия!

Тело Ании вздрогнуло в последний раз и затихло там, где она упала, всеми забытая в луже уже остывшей крови на розовом мраморе пола.

Глава шестнадцатая

Каменистым было дно ущелья, по которому двигался конь Конана.

Каменным было и выражение лица его седока. Конан старался занять все свои мысли лишь только наблюдением за дорогой, не позволяя себе отвлекаться ни на что другое.

— Ну, поехали же быстрей, — время от времени восклицала Дженна. — Я же знаю дорогу, поехали быстрее!

Он подождал, пока лошади перебрались через каменную гряду, отделявшую их от склона другого ущелья, и только тогда ответил:

— Я могу за два дня довести тебя до Шадизара. За один день — если мы до смерти загоним лошадей…

Он замолчал, в который раз, подсчитывая оставшиеся дни и ночи. Теперь многое зависело от того, сколько еще смогут продержаться их кони и как быстро они смогут скакать.

— Я решил вернуться.

— Но мое предназначение!..

— В твое предназначение не входит погибнуть в этих горах. Я доставлю тебя во дворец твоей тети.

— Ты не посмеешь препятствовать моему предназначению!

— Да пошло оно, твое предназначение…

Дженна подогнала лошадь и поравнялась с ним.

— А Валерия? Да, это я тоже слышала, и я знаю, что за награду тебе обещала тетя.

Титаническим усилием Конану удалось сохранить бесстрастное выражение на лице. Да, долг должен быть отплачен. Отплачен любой ценой. Но платить должен и может только он, но не Дженна.

— Я могу защитить тебя по дороге. Но не в том случае, если мы сами будем нарываться на неприятности. Неужели ты думаешь, что твое сокровище будет лежать просто так, на блюдечке.

— Валерия…

— Она не просила меня обменять твою жизнь на ее. А теперь замолчи и поезжай за мной.

Некоторое время она и вправду ехала молча, лишь про себя всхлипывая и беззвучно шевеля губами. Занятый своими мыслями, Конан даже не заметил ее расстройства и раздражения.

Неожиданно она снова взмолилась:

— Это где-то здесь. Я чувствую, Конан. Пожалуйста, сверни туда. Я прошу тебя!

Сам того не желая, он обернулся туда, куда указывала Дженна. Не самая высокая из окружающих гор. Такие же серые склоны. Но у подножия рассыпались гигантским ковром изломанные скалы — каменные столбы и шпили. Лабиринт, — вспомнил Конан, как называла их путешествие Дженна. Это был настоящий лабиринт. В его закоулках можно было спрятать целую армию. Нет, это не место для девчонки, даже если там и находится столь нужное для Тарамис Сокровище. Киммериец решил обогнуть гору с юга. Он не сказал Дженне ни единого слова.

— Конан!

Он закрыл уши руками, не желая слышать.

— Конан!

Вдруг до его сознания дошло, что уже не Дженна, а кто-то другой окликает его. Рука сжала рукоять меча: то, что звавший знал его по имени, еще ни о чем не говорило. Вдруг из-за бугра вылетела низкорослая лошаденка, оседланная на коринфийский манер. Верхом на ней восседал маленький, худенький черноглазый человек.

Рот Конана растянулся до ушей:

— Малак! А я думал, что ты…

— Еще не хватало.