– Не надо, – говорит Оксана, зная, что это бесполезно и он сделает все по-своему.

– Надо, – отвечает Билл. – Сними их…

Катер идет в ураган, холодные брызги летят в лицо, надвигающаяся опасность обостряет ощущения. Билл овладевает ею сзади, прямо на мостике, и это так не похоже на пресные супружеские соития в домашней спальне… Ее анатомическое устройство позволяет впустить в себя партнера, не наклоняясь. Он по-прежнему держит ручки штурвала, а она, закрыв глаза, стоит между его руками, вцепившись в деревянные спицы рулевого колеса. Наблюдателю со стороны может показаться, что они вместе управляют яхтой, но это обманчивое впечатление – то, что они делают вместе, связано с нижней частью их соединившихся тел и с теми движениями, которые совершает Билл, повторяющий дразнящихся латиносов, когда они имитируют то, что сейчас происходит в действительности. Впереди, в самом чреве переплетения черных смерчей, сверкает молния, и ее змеящийся миллионовольтный разряд совпадает с тем сладостным разрядом, который пронзает сцепившиеся тела.

– А-а-а-а! – радостно кричит Билл, перекрывая грозный шум стихии.

– А-а-а-а! – кричит освобожденная от страха Оксана.

Их переполняют чувства, неведомые сотням и тысячам благопристойных и умеренных супружеских пар, неспособных на подобные безумства…

Потом нос яхты врезался в белое и живое, и двигатель на какое-то время захлебнулся, а потом заработал на высокой тревожной ноте. Это огромная колония медуз, превративших узкую полосу океана в желе. Билл выключил двигатель, вывернул руль и стал ждать, когда течение разнесет их с медузами в разные стороны.

– Все-таки мы правильно сделали, – сказал он. – Правильно, что уехали из Моксвилла. Подальше от этих говнюков.

– Да, – подтвердила Оксана, тяжело дыша. Что бы ни сказал Билл сейчас, она бы с ним согласилась.

Начался дождь. Вернее, это густой туман, облако из водяных брызг. Оксане казалось, что она видит, как по крутящимся водяным воронкам, словно в лифте, поднимаются к небу стаи рыб, не успевших уйти от непогоды.

– Особенно Фоук, – процедил Билл. – Уж кто-кто… Плосколицый перестраховщик. Никто не знает меня, как он. Он не должен был сомневаться во мне. И другим не должен был позволить сомневаться…

Оксана понимала, что наступил тот редкий, почти невозможный момент, когда Билл Джефферсон говорит с женой о своей работе. Делится с ней своими проблемами. В другое время она с радостью поддержала бы разговор, но грохот урагана надвигался, смерчи, как огромные хищные щупальца, тянулись к катеру, чтобы высосать жизнь из ничтожных маленьких людишек, осмелившихся противопоставить свою слабую плоть чудовищной силе урагана.

На нее вновь накатила волна страха, даже поджилки затряслись, она еле сдерживалась, чтобы не завизжать во весь голос.

– Давай домой, Билл, – сказала Оксана. – Я тебя очень прошу!

Билл безропотно кивнул, включил двигатель и передвинул рычаг газа, разгоняя катер в сторону берега.

– Как скажешь. Желание жены для меня закон!

– И давай уедем на пару дней, как все наши соседи. Переждем ураган в безопасном месте. Так будет лучше! Ну, пожалуйста…

– Как скажешь, – нехотя повторил Билл.

Белая букашка на прозрачном стекле набирала скорость, резво уходя от надвигающегося урагана, и жадные черные смерчи не могли до нее дотянуться.

– Каков результат переговоров? Достигнуто ли соглашение о размещении ракет? И будут ли этими ракетами «Палицы»?

Задавать вопросы гораздо легче, чем отвечать на них. Тем более, если задаешь вопросы подчиненным, а отвечаешь на них первому лицу государства.