— Да, ты все объяснил вполне доходчиво.

— Вот и хорошо.

Максвелл повернулся к своим заложникам — к этой кучке жалких людишек. Удивительно, как быстро можно сбить с них спесь. Подойдя к Рафилле, он развязал ее и приказал:

— Иди наверх и принеси сюда одеяло.

Комната была забрызгана кровью, Маркус скорчился на полу в зловещей неподвижной позе.

— Мне кажется, он мертв, — прошептала Рафилла, в ужасе глядя на Маркуса.

— Ну и что? — равнодушно бросил Максвелл. — То же самое может произойти и с тобой, если не будешь выполнять мои приказания. Иди наверх, возьмешь там одеяло и бегом назад. Если не вернешься, следующим будет он. — Максвелл кивнул дулом пистолета в сторону Криса.

— Ты — герой, потому что твой пистолет направлен мне в голову, — презрительно заметил Крис. — Посмотрел бы я на тебя, если бы мы встретились один на один.

Максвелл пропустил мимо ушей его слова, сейчас ему было не до споров. Крис Феникс — пустое место. Да они все сейчас для него пустое место! А теперь, когда одного он уже убил, то может и всех перестрелять. Теперь это уже не имеет значения.

Но только не сейчас, они пока еще нужны ему. Сейчас заложники — его единственная защита.

Капитан Линч приказал снайперам занять свои позиции. В тень позади себя он поставил Кармине Сицили. Вертолет ждал посреди большой лужайки перед домом. Место пилота занимал специально подготовленный человек из подразделения по борьбе с терроризмом.

Журналистов убрали подальше от дома, остались только несколько телевизионщиков с камерой.

Нова Ситроен стояла позади оцепления в сопровождении Хоука. Она переоделась в теплый коричневый комбинезон, сапоги и старое норковое пальто. Нова была на удивление спокойна.

Хоук сказал ей:

— Когда они выйдут, капитан предложит этому негодяю Максвеллу бросить оружие и сдаться.

— А почему капитан думает, что он подчинится?

— Потому что он будет уязвим на открытом пространстве. А потом к нему подойдет отец и уговорит его.

— Но ведь он может перестрелять заложников.

— Нет, — резко возразил Хоук, — его будут держать под таким жестким наблюдением, что, если он только попытается положить палец на спусковой крючок, снайперы немедленно застрелят его. Пули в голову будет достаточно.

— Но ведь уже темно.

— У снайперов есть специальные приборы ночного видения.

Интересно, как Маркус переносит свое пленение? Наверное, плохо. Но, безусловно, считает, что полиция до сих пор не убила Максвелла только ради его, Маркуса Ситроена, безопасности. Ведь Маркус всегда привык считать себя хозяином положения.

— Вот так все и будет происходить, — сказал Максвелл. — И хорошенько запомните мои слова, потому что любая ваша ошибка может стоить вам жизни. — Он с презрением пнул ногой труп Маркуса Ситроена и перевернул его так, что мертвец плюхнулся в лужу собственной крови. — Как ему.

Лежа на полу, еще связанный, Бобби услышал голоса, сознание постепенно возвращалось к нему. Он открыл глаза и увидел смутное пятно, которое постепенно приобрело форму.

Бобби моргнул раз, другой, с трудом стараясь поверить в происходящее. Он видит! Черт побери! ОН ВИДИТ!

Доктора говорили, что подобное может произойти в любое время и в любой ситуации, уверяли, что зрение может вернуться к нему в результате стресса. Боже милосердный! Он видит, но сейчас, в этой опасной ситуации, лучше никому не говорить об этом. Ведь его считают слепым, и, может быть, ему удастся воспользоваться этим преимуществом.

— Мы выйдем из дома, накрытые одеялом, — инструктировал Максвелл, — вы впереди, а я сзади, мой пистолет будет нацелен в ваши спины.