Возле дома трудились несколько садовников-мексиканцев, Крис дружелюбно махнул им рукой. Как все-таки приятно возвратиться в Лос-Анджелес. Погода была под стать настроению. Крис вырос в Англии с ее бесконечными дождями и туманами, поэтому очень любил тепло и солнечный свет. А кроме того, любил загорать.

Из дома выскочила Сибил в крохотном бикини. Садовники бросили работу и уставились на нее. Собаки залаяли. Наградив Криса ослепительной улыбкой, она грациозно нырнула в бассейн.

Неужели ей не надоело дразнить его? Да, завтра она поплатится за свои штучки, о, как она поплатится!

— Идешь ко мне? — крикнула Сибил, демонстрируя прекрасный „кроль“.

— Нет. Я еще позанимаюсь.

Крис вошел в дом, стоявший возле бассейна, где находился прекрасно оборудованный гимнастический зал. Он уже два года работал с тяжестями под руководством специалиста по культуризму, и успехи его были поистине потрясающими. Крис и раньше был гибок, со спортивной фигурой, много двигался на сцене, а теперь он был просто в отличнейшей форме. Тридцать восемь — в этом возрасте некоторые рок-звезды уже начинают подумывать об уходе со сцены. Но только не Крис, у него открылось „второе дыхание“. Физические упражнения шли ему только на пользу, и сейчас он выступал как никогда много.

После двадцати минут изнурительных упражнений Ирис был готов плавать. Но Сибил в бассейне уже не было, по-видимому, она занялась чем-то другим.

Сделав тридцать заплывов, Крис почувствовал себя бодрым и свежим.

Возле бассейна Криса поджидал его менеджер Хоукинс Ламонт, американец, которого все обычно звали Хоук.

Хоук был одет по моде: белые парусиновые брюки, белая рубашка для игры в поло, белые мокасины и светло-бежевый ремень из крокодиловой ножи от „Гуччи“. Высокий, слегка за сорок, загорелый, Хоук буквально излучал уверенность. А, собственно, почему бы и нет? Ведь Хоук был самым удачливым и популярным менеджером в своем бизнесе, его клиентами всегда были только первоклассные таланты. Крис работал с ним уже три года, сразу после того как ушел от своего бывшего менеджера, печально известного Доктора Хеда.

— Похоже, ты в прекрасной форме, — похвалил Хоук, усаживаясь за маленький столик под желтым полосатым зонтиком.

Крис кивнул.

— Чувствую себя великолепно… я бы даже сказал, по-настоящему великим.

Да, таковым он и считал себя, хотя прекрасно понимал, что еще несколько лет назад не осмелился бы сделать подобного заявления.

Хоук улыбнулся, ох уж эта голливудская улыбка — сплошной фарфор.

— Я принес тебе личную благодарность Маркуса Ситроена за то, что ты согласился выступить на приеме, который устраивает его жена.

Обернув полотенце вокруг талии, Крис тоже присел за столик.

— А разве у меня был выбор? — сухо спросил он.

— И все же ты сделал самый правильный выбор, — многозначительно подчеркнул Хоук. — Сегодня особенный прием. Маркус захотел, чтобы на нем присутствовали три лучшие звезды, и он получил их. Меня бы не радовало, если бы твое место здесь занял Спрингстин, а тебя?

Крис увидел, что через лужайку к ним спешит Мейбл с подносом, на котором были чай и тосты для него и хрустальный стакан с минеральной водой „Перрье“ и долькой лайма для гостя.

— Но я приеду, выступлю и уеду, — угрюмо заметил Крис.

— Насчет этого мы пришли к соглашению. Ты выступаешь последним, после Бобби Монделлы и Рафиллы. Такое условие я поставил перед Маркусом. Или звездный выход, или ничего.

— Хорошо, — безучастно ответил Крис. Ему вообще все это не нравилось.

— Сибил поедет с тобой? — поинтересовался Хоук.

— Не знаю.