Офицеры штаба переглянулись. Подтверждение о подлинности приказа не получено и в ближайшие часы получено быть не может. Что делать? После короткой паузы Рокоссовский сказал:

— Что ж, беру ответственность на себя.

Самовольное вскрытие так называемого Красного пакета грозило самым грозным пунктом 58-й статьи — расстрелом.

Директива Красного пакета предписывала дивизиям 9-го мехкорпуса в полной боевой готовности форсированным маршем двигаться в направлении Ровно — Луцк — Ковель.

Вот оно, началось, снова и снова перечитывая текст оперативного пакета, думал Рокоссовский. В висках стучало — как перед рубкой. Он снова почувствовал себя в седле: Орлик нетерпеливо перебирал передними ногами и послушно ждал команды — рука легла на рукоять казацкой шашки — рука была тверда…

В сущности, так оно и случилось. Рубка впереди предстояла страшная и чудовищно затяжная — на все четыре года.

Ровно в четыре часа утра корпус был поднят по тревоге.

Командиры дивизий прибыли на КП командира корпуса для получения предварительных распоряжений. Пока войска стягивались в исходные районы, «штаб корпуса готовил общий приказ».

Нам порой трудно понять то поколение. Что ими двигало? Что вдохновляло и умножало их силы? О чём думали они в самый трудный час? Если бы наш герой в тот рассветный час думал о себе, если бы воспоминания о тюремном молотке по пальцам ног затмили страхом его сознание, то пакет он попросту не вскрыл бы. Ответственности на себя не взял и ждал подтверждения. Они умели брать всё на себя, действовать и отвечать головой за свои действия и поступки.

Из воспоминаний маршала: «Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно. Каждый знал своё место и точно выполнял своё дело.

Затруднения были только с материальным обеспечением. Ничтожное число автомашин. Недостаток горючего. Ограниченное количество боеприпасов. Ждать, пока сверху укажут, что и где получить, было некогда. Неподалёку находились центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Приказал склады вскрыть. Сопротивление интендантов пришлось преодолевать соответствующим внушением и расписками. Кажется, никогда не писал столько расписок, как в тот день».

Какой смысл вкладывал автор в слова о «соответствующем внушении», можно только догадываться. К примеру, во время летних боёв северо-восточнее, в районе Витебска, командующий 19-й армией генерал-лейтенант Иван Степанович Конев танкистам одной из бегущих частей «внушал» повернуть назад пистолетом, направленным в люк механика-водителя, по сути дела, в лоб танкиста. Мягкость Рокоссовского тоже мгновенно исчезала, когда обстоятельства заставляли был жёстким и непреклонным. Но будем считать, что тогда, 22 июня в районе Новоград-Волынского, где находились армейские артиллерийские склады, всё обошлось по-бухгалтерски интеллигентно — расписками.

Приблизительно к десяти часам утра начальник штаба генерал Маслов наконец дозвонился до Луцка. Связь действовала недолго, всего несколько минут, и снова прервалась. Из штаба армии успели сообщить, что Луцк только что повторно подвергся бомбовому удару немецкой авиации, что связь постоянно рвётся и что положение на фронте, к сожалению, неизвестно. Примерно такие же сведения были получены и из короткого разговора с Киевом.

Ближе к полудню немецкие самолёты появились и над Новоград-Волынским. Около двадцати бомбардировщиков шли на большой высоте.