Надпись, которую ему доверили высекать, рассказывала, как извечные враги Египта стали вечными друзьями. Это была очень важная надпись, поучительная надпись для потомков. И потому камнерез Памеджаи много раз подсчитывал строки, вымерял их, прикидывал – все ли ляжет на этой стеле стройно и красиво. И высекал он надпись настолько красиво, что Пабеса, увидевший ее в самом начале работы, помощник главного писца, Пабеса, был восхищен.

Так Памеджаи работал много дней, каждый раз перечитывая священный свиток. И все же он плохо рассчитал. В то утро, когда он увидел, что приближается к нижнему краю стелы, он снова развернул свиток и обомлел. Он понял, что надпись не уложится. И хоть последующие строки он вырезал мелкими иероглифами, он вскоре добрался до самого края стелы, не сумев уложить всех строк свитка. Конец священной истории остался у него в руках недописанным.

Когда Памеджаи увидел это, тревога охватила его. Его обуял ужас. В глазах потемнело. Сердце забилось часто и тревожно. У него было такое ощущение, словно его повели на казнь. Верней, он сам себя казнил. Что скажет писец Пабеса, который доверил ему эту надпись! Пабеса хвалил его, а он, Памеджаи, не оправдал доверия.

Что скажет великий жрец? Не прогонит ли? А если прогонит, то куда? Очень страшно попасть в каменоломню. Особенно страшно теперь, после многих лет труда, который принес ему, Памеджаи, радость.

Памеджаи подумал об этом и сказал сам себе: «Поистине этот труд принес тебе радость. Горько будет тебе навсегда покинуть это святилище со статуями у входа; лики их обращены к восходящему Солнцу. И как они прекрасны! Судьба швыряла тебя, Памеджаи, с места на место, подобно тому, как великий Хапи швыряет маленькую лодку рыбака. Ты видел прекрасные города фараонов, их дворцы и храмы, но подобного чуда ты еще не видел».

Закончив последнюю строку, мелко и неровно вырезанную на стеле, Памеджаи остановился перед гигантскими статуями божественного фараона, которые отражались в водах священной реки. Почти шестьдесят локтей в высоту! Вчера, когда он последним покидал храм, чтобы отдохнуть короткой ночью, он при свете луны внимательно рассматривал скульптуры. А потом, почувствовав усталость, присел вблизи статуй, и вдруг ему показалось, что он, Памеджаи, такой маленький и ничтожный рядом с ними. И он вдруг перестал верить в то, что их воздвигали не так давно, при нем, когда он здесь работал. Он перестал верить в то, что эти статуи созданы руками таких же людей, как и он. Памеджаи подумал, что, может быть, эти божественные великаны пришли откуда-то… А может быть, спустились с неба? Странное чувство обуяло его. И он вспомнил слова, которые писал на стеле:

«Небо в руках твоих, и земля под ногами твоими, и свершается все, что ты замышляешь…»

Поистине и небо и Земля в руках Рамсеса. Если на тридцать четвертом году царствования фараон воздвиг это святилище и если… если он женится на молодой царевне, прибывшей к нему с несметными сокровищами, разве это не доказательство того, что свершается все, что ты замышляешь?

«Что ждет тебя, Памеджаи? Кто даст тебе совет? Кто подскажет человеку с Отрогов Земли, рабу, камнерезу? Если бы был жив Хори… О если бы был жив Хори… он бы сказал, что сделать. А Пабеса? Может быть, скажет, а может быть, и не скажет. Он хороший человек. Он никогда нам не делал зла. Но он очень важный. Он подчиняется великому жрецу. Он бывает во дворце самого фараона. Он знает его многочисленных жен и детей. Он слишком большой человек. Нет, нет, Памеджаи, ты должен сам подумать, что сделать. Не жди совета от Пабесы. У него и так много забот. Очень трудно быть великим писцом фараона».

Мой друг Хори

Памеджаи покинул храм последним. Давно уже ушли другие камнерезы и скульпторы. Уже взошла луна, и гигантские статуи богов снова показались ему пришельцами из других миров.