— Почему ты ничего не ешь? — спросила Майна.

У самой давно пустая тарелка и с удовольствием облизывает пальцы. Майна никогда не ела фриты вилкой.

— Я столько съела вчера, — Миранда отодвинула тарелку, — что, наверно, не захочу есть целую неделю.

Майна принялась за порцию подруги. Все съев, сделала потешную гримасу:

— Вообрази, когда-нибудь, когда станем богатыми, забудем, что существуют сосиски, пища людей со скромным достатком.

Миранда улыбнулась:

— Мечтай, мечтай! Мечтать не вредно.

— Конечно, мы никогда не будем иметь такие бабки, как твой знаменитый принц, — она взглянула на подругу с лукавинкой.

— Воспитанные люди не говорят за едой о всяких пакостях!

— Извини! Я утром решила больше не упоминать имени твоего Торпа. Поэтому и…

— Почему «твоего». Майна? — рассердилась Миранда. — И почему тебя так интересуют его авуары? То, что он живет в роскошном отеле, вовсе не означает, что он богат. Для деловых людей там всегда делают скидку. Не помню, какой процент, но знаю, что есть и еще какие-то привилегии…

— Да, знаю, знаю, — Майна задумалась. — Но…

— А слово «знаменитый», как ты выразилась, лишний раз подтверждает, что он избалован женским вниманием. И вообще ему нахальства не занимать.

— Хорошо, хорошо! Закроем эту тему. Давай закончим ужин в мире и дружбе.

— Давай! — согласилась Миранда, и обе замолчали. Долго размешивали сахар в чашечках, не торопясь прихлебывали кофе. — Я совсем не хотела тебя обидеть. — Миранда поставила чашечку на блюдце. — Просто у меня нервы напряжены. Понимаешь, нервы…

— Понимаю. Тебе не дают покоя деньги. — Майна мило улыбнулась.

— Да, — сказала Миранда и вздохнула. — Не нахожу выхода. Решила, что пойду к Мюллеру и извинюсь за то, что сорвала сеанс.

— Ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать, что глупо отказываться от работы натурщицы. Ты же вот ходила к нему и полна восторгов.

Майна вздохнула и стала из капли пролившегося на клеенку кофе мизинцем рисовать чертика с рожками.

— Конечно. Если ты решила это окончательно… — сказала она.

— Не окончательно, а просто нет другого выхода, — уточнила Миранда.

— Ну, хорошо, но… — Майна посмотрела на подругу и застучала ложечкой по полупустой чашке. — Впрочем, ладно.

— Что ладно? Что ты хотела сказать? Майна передернула плечами:

— Тебе это не понравится.

— Понравится, если это лучше, чем позировать сальному, коротконогому Мюллеру.

— Лучше. Думаю, что лучше.

Миранда посмотрела на нее внимательно и продолжила:

— Ты хочешь, чтобы я обратилась к родителям за помощью? Но мы об этом уже говорили. Я не могу! Они, конечно же, вышлют мне все, что у них есть. Все — до последнего цента.

— Ах, да что об этом говорить? — сказала Майна. — Решила жить самостоятельно, ну и живи…

— Именно! Если я обращусь к ним хоть один раз, они потом все время будут беспокоиться, что я живу впроголодь, — Миранда тоже стала водить ложечкой по клеенке.

— Я сейчас думаю не об этом, — выпалила Майна. — Я считаю, нужно позвонить Торпу в отель и сказать, что ты оставишь у себя эту тысячу гульденов.

— Да ты что, с ума сошла?

— Ну вот! Я же говорила, что тебе это не понравится.

— Пять минут назад извинялась за то, что упомянула его имя, а теперь предлагаешь мне черт знает что, — кипятилась Миранда.