Я улыбнулась Рейнджеру. И я могу напустить таинственного тумана.

Рейнджер послал Гектору сообщение на пейджер по дороге домой, и тот уже ждал нас перед моей квартирой, когда мы вышли из лифта. Он вручил Рейнджеру новый пульт, улыбнулся мне и изобразил пальцем пистолет.

— Бах! — сказал он.

— Вот здорово, — заметила я Рейнджеру. — Гектор учит английский.

Рейнджер отдал мне пульт и ушел с Гектором.

Войдя в квартиру, я остановилась посреди кухни. Что сейчас? Сейчас мне придется жить-поживать и гадать, когда за мной придет Абруцци. В каком виде это будет? И насколько ужасно? Наверно, мне даже не хватит воображения.

Будь я моей матушкой, принялась бы гладить. Она всегда так делает, когда под стрессом. Держитесь подальше от нее, когда она гладит. Будь я Мейбл, то стала бы печь. А если бы бабулей Мазур? О, совсем легко. Смотрела бы канал «Прогноз погоды». Так как же поступаю я? Я ем «Тестикейки».

Ладно, тут проблема. У меня нет ни одного «Тестикейка». Я съела гамбургер с Рейнджером, но пропустила десерт. И теперь мне позарез требовался «Тестикейк». Без пирожного я буду тут сидеть и переживать из-за Абруцци. Увы, вытащить себя на землю обетованную «Тестикейков» не было никакого способа, поскольку у меня не было машины. Я все еще ждала дурацкий чек из страховой компании.

Эй, погодите-ка. Я могла бы прогуляться пешком до ночного магазина. Не совсем то, что свойственно джерсийской девушке, но какого черта! У меня в сумке ждет наизготовку пистолет с двумя патронами. Отличного производства. Я бы сунула его за пояс джинсов по примеру Рейнджера или Джо, только там места нет. Наверно, мне придется ограничиться только одним «Тестикейком».

Я закрыла дверь на замок и спустилась на первый этаж. Дом у меня не модный. Содержат его в чистоте и неплохо обслуживают. Построен без излишеств. И, в этом смысле, без особого качества. Однако прочный. Имелись парадная дверь и черный ход, обе двери выходили в небольшой вестибюль. Туда же выходили лестницы и лифт. На одной стене висели почтовые ящики. На полу плитка. Управляющий добавил пальму в горшке и два вольтеровских кресла, пытаясь компенсировать отсутствие бассейна.

В одном из кресел сидел Абруцци. В безупречном костюме. В ослепительно-белой рубашке. С каменным лицом. Он махнул на второе кресло.

— Сядь, — сказал он. — Думаю, нам следует поговорить.

У входной двери неподвижно торчал Дэрроу.

Я села в кресло, вытащила из сумки пистолет и наставила на Абруцци.

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Это что, оружие для острастки?

— Меры предосторожности.

— Не очень хорошая военная стратегия при капитуляции.

— И кто же из нас капитулирует?

— Ты, конечно, — заявил он. — Тебя скоро возьмут в плен.

— Экстренное сообщение. По вам психушка плачет.

— Из-за тебя я потерял войска.

— Зайца?

— Он был важным членом моей команды.

— А медведь?

Абруцци махнул рукой.

— Медведя только наняли. Его принесли в жертву к твоей пользе и ради моей безопасности. У него была вредная привычка болтать с народом, который не относился к моей семье.

— Ладно, а Содер? Он тоже из войска?

— Содер меня подвел. Никакого характера. Трусом он был, вот что. Не смог удержать в узде свою благоверную и дочурку. Бесполезная обуза. В точности как его бар. Страховка стоила дороже, чем само заведение.

— Не понимаю, я-то тут при чем?

— Ты враг мой. Перешла на сторону Эвелин. Думаю, ты в курсе, что у Эвелин есть вещица, которую я хочу.