|
Вдобавок я подозревала, что в мыслях она была уже далеко отсюда, в Сиднее, где ее ждал Рекс. Даже обнаружение бриллиантов, столь важных для восстановления репутации Редверса, казалось, не трогало ее. Она вовсе не упоминала его имени, когда мы загадывали о будущем. Так глубоко в ней укоренилось недоверие к нему. На мой счет у нее были свои планы. Милая Шантель! Как близко к сердцу она принимала мою будущность. Распланировала наперед, как введет меня в общество, составит мне великолепную партию. Она не хотела, чтобы у меня было что-то общее с Редверсом. Эта мысль сквозила в каждом ее высказывании, и, хоть больно задевала меня, в душе я понимала, что она проистекала от ее беспокойства за меня. Шантель искренне считала меня вроде своей подопечной и с привычной для нее решительностью задумала взять на себя заботу обо мне.
Я не заглядывала в будущее. Ждала только одного: возвращения «Невозмутимой леди». Так тянулись бесконечные тягостные дни, пока в один прекрасный день после полудня, когда нестерпимая духота загоняла все живое по домам за плотно запахнутые ставни, я встала и, раскрыв окно, вдруг разглядела посреди бухты — сверкающий белизной корабль. Подхватившись, я кинулась в комнату Эдварда. — Эдвард, — крикнула я, не помня себя, — она вернулась! «Невозмутимая леди» в бухте!
23
События последующих дней были настолько драматичны, что теперь мне трудно в точности припомнить, в каком они следовали порядке. Я едва сдерживала свое нетерпение. Хотелось сразу бежать на корабль, рассказать капитану о своих опасениях, о потерянном письме, но прежде всего о своей находке носовой фигуры и бриллиантов. Но приходилось держать себя в узде. В комнату вбежала с горящими глазами Шантель. — Вечером жди сцены, — предупредила она. — «Мисси» заранее себя накручивает. — Должна бы радоваться, что вернулся. — Она ужасно возбуждена. Какой-то дьявольский блеск в глазах. Явно что-то задумала. Хотела бы я знать, что у нее на уме. Я ждала у себя в комнате. Скоро он появится. Надела голубое шелковое платье, сделала высокую прическу. Это платье я надевала много раз, прическа тоже была обычной. И все же я изменилась. Мои глаза сияли, по щекам побежал легкий румянец. Заметят ли и другие происшедшую со мной перемену? Когда снизу донесся его голос, я едва сдерживала волнение. Что за глупышка я все-таки была! Неужели права Шантель? Можно ли ему доверять? Одно было ясно: что бы она о нем ни говорила, мне было все равно. Как любила, так и буду любить всегда. Я открыла дверь. Хотелось получше расслышать его голос. Вдруг я разглядела жавшуюся в тени фигуру. Щука! Тоже прислушивалась. Она меня заметила. Сначала я почувствовала и лишь потом разглядела ее злой взгляд, устремленный на меня. Вернувшись в комнату, я в очередной раз принялась строить планы: как приеду в Сидней, подыщу себе место… Вероятно, я останусь там. Или попробую найти спутников, возвращающихся в Англию. Но прежде надо было уехать отсюда. Внизу ударила в гонг Перо. Время спускаться к обеду.
Обедали мы в том же составе, что и в день приезда: мадам, Моник, я, Шантель, Редверс, доктор и Дик Каллум. Дик изменился: сделался мягче, избавился от язвительного тона, который я улавливала в нем раньше. Все мое внимание было приковано к Редверсу — кроме него я мало кого замечала. Время от времени я ловила на себе его взгляды, но не смела поднять глаз. Я не сомневалась, что Моник за нами следила. Все время гадала: не переведет ли она разговор на письмо — предъявить в такой драматический момент улику было как раз в ее духе. Разговор был самый поверхностный. Он вращался вокруг только что закончившегося рейса и, разумеется, взбудоражившего всех огненного танца. |
