– Зачем очередь, Игорек? – вмешалась пожилая дама. – Я утром дома, а Дашу в школу ко второму уроку отведу. Делов-то.

– Вы правы. Делов мне минут на пятнадцать, – подтвердил монтер.

– Как хотите, мама, – хозяин повернул голову к гостю. – Только вы не опаздывайте. Дашка у нас и без того не в лучших ученицах ходит.

Девчушка показала папаше язык и убежала в комнату.

На том и порешили. Монтер осмотрел всю проводку и аппараты. Один стоял в кухне, другие в комнатах.

– Телефоны нормальные, но тому, кто вам развилку делал, руки поотрывать надо.

– Да мы уж и не помним, когда это было, – пожал плечами хозяин. – Дом старый.

– Ладно, счастливо. Завтра к вам первым зайду, раз торопитесь. Только позвольте, я свою стремянку и инструменты оставлю у вас, чтобы не таскаться лишний раз с тяжестями.

– Ради Бога, – сказала Зинаида Андреевна. – Оставьте здесь, в передней.

Монтер ушел. Через десять минут о нем забыли, семья села за стол ужинать.

В машине, возвращаясь в гостиницу, Тихий вновь перевоплощался в рыжего слесаря. Напарник только головой качал:

– Ну ты даешь, мужик! А глаза-то как черными сделал?

– Обычные линзы, как черные очки.

– Обалдеть. Из русского мужика в черножопого превратился. А нос горбатый?

– Паста такая есть, вроде пластилина, гумос называется. Самое слабое место. Рукой случайно заденешь и помнется. На дневном свете ее использовать нельзя. Могут заметить фальшивку, а вечером нормально.

– Парик как живой.

– Из натуральных волос.

– В театре достал?

– Нет, дружок, там туфта. Зритель далеко, свет искусственный, тут их грим не подойдет. Все на заказ делалось. Когда-то сам мечтал стать артистом. Вечно кого-нибудь изображал. С детства бегал из Деревни в колхоз смотреть кино. «Чапаев», «Котовский», «Дубровский», «Граф Монте-Кристо», мушкетера" по сотне раз смотрел. Только играть не с кем. Сам перед зеркалом всех по очереди изображал.

– Вот человек. Не тем ты занимаешься.

– А ты тем?

– Чего я? У нас в селе все пересидели раза по три, вот этим все и сказано. Самогон, драки и кражи.

– А школа?

– Какая к черту школа. Батя в зоне, мать в поле, а троих малых на мою шею повесили, да еще хозяйство. Какое-никакое, а было.

– Вот от того, что ты свой лапотник, я тебя и присмотрел. С отморозками дел не имею. Ладно, завтра закруглимся, и дуйте из Москвы на всех парусах. Месяца три носа сюда не суйте.

Машина остановилась в одном из арбатских переулков.

– Дальше я сам доберусь. Вас мне засвечивать нельзя. Начинаем по моему сигналу с мобильника.

– У нас все готово.

***

В семь часов сорок минут утра Мифодий Тихий вошел во двор на Новослободской улице. Он всегда знал, что делает, и никогда не отвлекался по мелочам. Двор пустовал, тихий, уютный, с детским садиком в центре. Качели, карусели, беседка, высокие деревья, подъезды двух домой на кодовых замках.

Он прошел к тому, где намечал проделать свою работу. То, что за ним наблюдали, он знал на девяносто процентов и пришел без грима с чемоданчиком, в котором лежала складная винтовка. Кодовый замок открылся, как только к нему поднесли магнит. Это не препятствие. Лифт стоял на первом этаже. Он сел в него и поднялся на шестой, потом пешком преодолел еще этаж и открыл чердачную дверь.

Замок с нее он снял еще вчера. Света тут явно не хватало. Мифодий подобрался к слуховому окну и принялся гримироваться. Через десять минут он превратился во вчерашнего монтера-кавказца и надел поверх костюма комбинезон.