Изменить размер шрифта - +
«Будешь продолжать в том же духе, – сказала я ему, – ребенок родится с кризисом личности».

Натаниэль пожал плечами:

– Может быть, я мог бы быть Бэтменом.

– Бэтмен Фрост, – повторила я совершенно серьезно. – Хорошо звучит.

– У меня в садике четыре Дилана – Дилан С., Дилан М., Дилан Д. и Дилан Т., но другого Бэтмена нет.

– Важная мысль. – Неожиданно я чувствую, что Натаниэль заползает под письменный стол – теплый вес у меня на ногах. – Что ты делаешь?

– Бэтмену нужна пещера, мам!

– Понятно.

Я подгибаю ноги, чтобы ему было больше места, и внимательно изучаю полицейский доклад. Натаниэль протягивает руку и берет со стола степлер, импровизированную переносную рацию.

Я изучала дело об изнасиловании, потерпевшую обнаружили в коматозном состоянии в ванной. К сожалению, преступник оказался достаточно умным и включил воду, тем самым уничтожив практически все улики. Я перевернула лист дела и принялась рассматривать отвратительные снимки, сделанные полицией на месте происшествия: запавшее синюшное лицо женщины, которая подверглась насилию.

– Мам!

Я тут же переворачиваю снимки. Именно поэтому я никогда не смешиваю личную жизнь и работу.

– Да?

– Ты всегда ловишь плохих парней?

Я думаю о матери потерпевшей, которая так плакала, что не смогла поговорить с полицией.

– Не всегда, – отвечаю я.

– Но часто?

– Ну… – тяну я. – По крайней мере, в половине случаев.

Натаниэль минуту размышляет.

– Думаю, этого достаточно, чтобы быть супергероем, – говорит он, и я понимаю, что это кастинг на место Робин. Но у меня нет времени играть роль закадычной подружки мультяшного героя.

– Натаниэль, – вздыхаю я. – Ты знаешь, зачем я сюда приехала. – А именно: подготовиться к вступительной речи в понедельник. Повторить стратегию и проверить список свидетелей.

Я смотрю в ждущее лицо Натаниэля. С другой стороны, возможно, правосудие лучше отправлять из Бэтпещеры – пристанища супергероя. В голове пронесся оксюморон: «Сегодня я не буду ничем заниматься. Буду делать все, что хочу».

– Святой гуакамоле[3], Бэтмен, – говорю я, сбрасывая туфли и забираясь под стол. Я раньше замечала, что внутренняя стенка стола сделана из дешевой сосны, а не из красного дерева? – Робин готова приступить к обязанностям, но только если не придется ездить в бэтмобиле.

– Ты не можешь быть Робин.

– Я думала, в этом вся соль.

Натаниэль смотрит на меня с огромной жалостью, как будто такой человек, как я, давным-давно должен был выучить правила игры. Наши плечи сталкиваются в узком пространстве под столом.

– Мы могли бы работать вместе и все такое, но тебя будут звать «мама».

– Почему?

Он закатывает глаза.

– Потому что ты и есть мама, – отвечает Натаниэль.

 

 

– Натаниэль! – окликаю я, слегка заливаясь румянцем. Это же не грех, верно, не контролировать собственного ребенка? – Простите, отче, – говорю я, широко распахивая дверь, чтобы впустить визитера. – Он… в последнее время настороженно относится к гостям. Вчера, когда пришли с почты, мне понадобился целый час, чтобы найти, где он прячется.

Отец Шишинский улыбается.

– Говорил я себе, что следует сперва позвонить, а не сваливаться как снег на голову.

– Ой нет! Нет. Очень приятно, что вы пришли.

Это ложь. Я понятия не имею, что делать в своем доме со священником. Угостить его печеньем? Пивом? Извиниться за все пропущенные воскресные службы? Признаться, что изначально солгала?

– Это часть моей работы, – отвечает священник, поправляя воротничок.

Быстрый переход