Я опять вспомнила о Диконе. Наши чувства были сильными и прочными, вопреки тому, что все было против нас. Они были молоды, невинны и красивы, даже несмотря на вражду между нашими семьями, такую же свирепую, как между Монтекки и Капулетти. Я мысленно вернулась к излюбленной теме: что случилось бы с нами, если бы Дикона не отослали прочь; и я мечтала об идеальном варианте.

Именно тогда я почувствовала, что жизнь обманула меня.

Сабрина пришла повидать меня. Она всегда держалась немного скованно, когда мне было нехорошо. Приятно было видеть, как много я для нее значу. Мне кажется, что я символизировала собой безопасность, а это было то, чего Сабрина, да и большинство детей, хотели больше всего на свете.

Она взобралась на кровать и внимательно меня осмотрела.

— Ты больна, — сказала она. — Из-за этого глупого ребенка.

— Женщины часто недомогают, когда вынашивают детей.

— Тогда глупо их иметь, — насмешливо сказала Сабрина и еще раз оглядела меня. — К тому же ты выглядишь чуточку сердитой, — заметила она.

— Я не сердита.

— Ты грустная, сердитая и больная.

— Во всяком случае, ты откровенна, Сабрина. Впрочем, со мной все в порядке. Она сказала:

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Умерла? А кто говорит, что я собираюсь умирать?

— Никто этого не говорит. Они только думают об этом.

— Что, собственно, ты имеешь в виду? Сабрина крепко обняла меня за шею.

— Давай уйдем отсюда. Ты и я… Мы можем взять малыша с собой. Я буду присматривать за ним. Мне было бы приятно, если бы нас было только трое. Никакой Эммы. Никакого Жан-Луи. Никакой ее.

— И никакого Ланса? — спросила я.

— Ну, он, вероятно, останется теперь с ними…

— Ты это о чем?

— Ему нравится она, понимаешь?

— Кто?

— Эмма, — ответила Сабрина убежденно. — Она нравится ему больше, чем ты.

— Я так не думаю. Она энергично закивала.

Служанка вошла с чашкой горячего дымящегося шоколада, источавшего великолепный запах. Сабрина посмотрела на него с подозрением.

— А где кольцо? — спросила она.

— Кольцо?

— Твое безоаровое кольцо.

— У меня его больше нет.

— Его… снова украли?

— Почти.

Ее глаза округлились, и я порывисто уточнила:

— Ланс играл на него и проиграл.

— Оно ведь твое! — воскликнула она. — Как подло забирать его!

Я молчала, и она вдруг прижалась ко мне с глазами, круглыми как блюдца.

— О, Кларисса, — пылко сказала она, — ты не должна умирать, не должна.

— О чем ты говоришь? Какая ты смешная, Сабрина.

— Я не знаю, — сказала она упавшим голосом. — Знаю только, что мне немного страшно…

Я крепко прижала ее к себе, а потом сказала:

— Как насчет того, чтобы поиграть в наблюдения?

— Давай, — ответила она, оживившись.