Наконец его подобрала белая «шестерка». Водитель хотел что-то спросить в развязном тоне, но наткнулся на его предупреждающий взгляд и прикусил язык. Не хотел Костя говорить, откуда он и почему в таком виде.
Ополовиненный сваркой вагон-ресторан стоял на окраине запущенного сквера неподалеку от вокзальной площади. Стоял неприметно, в стороне от широкого тротуара, но к нему вела мощенная плиткой дорожка, свернуть на которую призывал указатель, по своей форме похожий на флюгер. Перед самым входом возвышалась арка, сплетенная из ветвей ясеня и клена, под ней жалась к земле скамейка с чугунными боковинами. А на этой скамейке сидела девушка с русой косой. Шерстяная сиреневая кофточка с прозрачными пуговками на ней, розовый шифоновый платок на плечах. Пальцы рук сцеплены в замок, глаза закрыты, на губах мечтательная улыбка. А губы полные, четко очерченные. Носик слегка подкачал, и подбородок не совсем удачный, сузить бы его немного, но в общем-то все неплохо. Красивая она, девушка Таня, а фигурка и вовсе – слов нет. Только вот не лежала у Кости к ней душа. Провел с ней ночь, отправил домой, вечером пообещал зайти, но зря она его ждала.
Таня услышала шаги, открыла глаза, удивленно посмотрела на него и неловко оправила юбку.
– Привет! – выдавила она.
Костя ничего не сказал. Он обошел вагон сбоку, ключом открыл дверь в тамбур. Под краном в туалете смыл кровь с головы, с лица. Таня оставалась на улице, но это его не смущало. Если уйдет, обиженная невниманием, тем лучше. Баба с возу… На кухне он умылся водкой, проспиртовав ссадины и сбитости, только тогда вышел из вагона. Таня все так же сидела на скамейке, но не дремала. И на лице не осталось даже тени от мечтательного выражения. Костя сел рядом, закурил.
– А я приехала вот, – немного выждав, сказала она.
Он кивнул. Да, приехала, и что теперь?
– В универ поступила.
От удивления он едва не поперхнулся дымом.
– На юридический…
– Поздравляю.
– Место в общежитии дали…
– Хорошо.
– А что у тебя с лицом?
Костя покачал головой. Зачем отвечать на вопрос, когда ответ и так понятен по синякам и разбитостям? Настучали ему по голове, а как это было, говорить совсем не обязательно.
– С Сашей подрался?
– А почему я должен с ним подраться? – удивленно глянул он на нее.
– Ну, вы же вместе работаете…
– Ты откуда знаешь, где он работает?
– Ну, я знаю, где он живет… Сестру его видела… – смутилась Таня. – Представляешь, я ей сказала, что у нас с Сашей отношения!
Она вдруг взяла его под руку и крепко прижалась грудью к плечу, показывая этим, что отношения у нее могли быть только с ним, ни о ком другом она и думать не может.
Костя покачал головой. Нет между ними ничего. Было, но прошло. Со скоростью ветра прошло, за одну ночь.
– У тебя кто-то есть? – Таня отстранилась от него с робким возмущением.
– Нет у меня никого, – хмуро глянул на нее Костя.
– Тогда почему ты злишься? – удивленно спросила она.
Костя, скривив губы, взял ее за руку и шагнул к двери, увлекая за собой.
– Вы здесь работаете? – спросила Таня, глядя, как он закрывает за ней дверь.
Костя насмешливо промолчал. Зачем спрашивать, если все и без того ясно? Да, он хозяин этого полувагона-полуресторана, а Саша у него в помощниках. Через пару часов кафе, возможно, распахнет двери для посетителей, но Тани к этому времени уже здесь быть не должно.
Шифоновый платок змейкой сполз с ее плеч и кольцом скрутился на столе. Прозрачные пуговицы на кофточке расстегивались легко, сверху-вниз, одна за другой. |