Толстый посланник кивнул дружелюбно головой и, видимо, огорчённый чем-то, повернулся и ушёл.

Рольф медленно опустился на камень и уставился на огонь. Куонеб встал и занялся приготовлением обеда. Обычно Рольф всегда помогал ему. Теперь же он ничего не делал и мрачно смотрел на раскалённые угли. Обед через полчаса был готов. Рольф ел мало и затем ушёл в лес один. Куонеб увидел немного погодя, что он лежит на утёсе, смотрит в пруд и бросает туда камешки. Вскоре поле этого Куонеб ушёл в Мианос. Вернувшись домой, он нашёл большую кучу дров, нарубленных Рольфом. Ни одного слова не было сказано между ними. Выражение мрачной злобы и упорства на лице Рольфа сменилось выражением полного отчаяния.

Ни один из них не знал, что думает другой.

Ужин прошёл в полном молчании. После ужина Куонеб целый час курил свою трубку, и оба безмолвно смотрели на огонь. Над головой у них кричала и хохотала сова, заставляя прыгать и лаять собаку. Долго длилось молчание, и, наконец, краснокожий сказал:

— Рольф, я хочу перебраться в северные леса.

Слова эти поразили Рольфа, который знал, какое значение имела эта долина для Куонеба, свято чтившего память своего народа.

— Покинуть всё это? — спросил Рольф, указывая рукой на утёс, на протоптанную мокасинами дорогу, на равнину, где стоял погибший Питуквепен и где были могилы истреблённого племени.

Глаза их встретились, и из груди индейца вырвалось одно единственное слово:

— Да!

И в этом одном слове, произнесённом глухим и упавшим голосом, он высказал свою глубокую привязанность к родине, и всю борьбу, происходившую у него в душе.

Дружба восторжествовала над привязанностью к родной земле. Рольф понял всё и чуть не заплакал.

— Я тоже пойду с тобой.

— Да! Идём… Придёт день, когда я вернусь. Наступило долгое молчание.

— Когда же мы отправимся в путь? — спросил Рольф.

— Завтра ночью, — был ответ.

XV. В северные леса

На следующее утро Куонеб вышел из вигвама с тяжёлым мешком за плечами и направился к Мианосу. Никто не нашёл ничего удивительного в том, когда он, войдя в лавку старика Пека, предложил ему купить пару лыж, связку ловушек и капканов, несколько тарелок из берёзовой коры и липы, том-том и взамен всего этого получил чай, табак, порох и два доллара деньгами. Он ушёл, не говоря ни слова, и скоро вернулся в вигвам. Взяв котелок, Куонеб отправился в лес и наполнил котелок ореховой корой, только что снятой с дерева. Он налил в котелок воды и кипятил её до тех пор, пока она не стала орехового цвета. Когда вода остыла, он вылил её на плоское блюдо и сказал Рольфу:

— Поди сюда, я хочу превратить тебя в Сайневе.

Он взял мягкую тряпочку, намочил её в ореховой жидкости и вымазал Рольфу голову, шею и руки. Рольф сказал ему:

— Можешь выкрасить меня всего.

Он разделся, и кожа его, покрытая слоем желтовато-коричневой жидкости, стала блестящего медно-красного цвета; он превратился в индейского мальчиками никто не мог бы узнать в нём Рольфа Киттеринга. Краска скоро высохла. Рольф снова оделся, чувствуя, что он сжёг за собою корабли.

Из парусины, покрывавшей вигвам, они сделали два мешка. Томагавки, луки, стрелы и ружьё, котелок и съестные припасы они разделили поровну и уложили в мешки, привязав их себе на спину.

Всё было готово, но Куонеб на прощанье отправился к утёсу. Рольф знал, зачем он туда идёт, и не пошёл за ним.

Индеец зажёг трубку, выпустил четыре клуба дыма к западу, к югу, к востоку и к северу. Затем сел и сидел несколько минут молча. Вскоре послышалось пение:

Не успел он кончить, как на северной окраине леса раздался крик совы.