Разумеется, все версии, перечисленные выше, и все то, что мы за недостатком места не сочли нужным упомянуть, — не более чем беспочвенные гадания на кофейной гуще или картах Таро. Поскольку, как известно, российский «Ил-96» до территории США не долетел: в районе Бермудских островов самолет резко поменял курс на противоположный и примерно через 8 часов вернулся в Москву.

Приземлившись, Евгений Анисимович прямо во «Вну-ково-2» дал краткую пресс-конференцию, мрачную по тональности, но лишенную всякого намека на воинственную риторику. Премьер сказал лишь, что «крайне сожалеет», что «подписание каких-либо документов с США по проблеме Косово означало бы, что Россия тоже участвует во всех этих событиях, то есть одобряет бомбардировки. А для нас это неприемлемо, как бы мы ни относились к Милошевичу лично». Поэтому российской делегации «пришлось вернуться с полдороги».

На фотографиях опубликованных в СМИ на другой день, хорошо заметна фигура Романа Ильича, который во время пресс-конференции стоял за спиной Примакова и даже легонько поддерживал его за талию. Уже тогда многие репортеры задались вопросом, каким образом Арбитман, не заявленный в составе российской делегации, смог попасть на борт «Ил-96», и как ему удалось ускользнуть от журналистов сразу после окончания брифинга.

В первом издании книги мемуаров Е. Примакова «Минное поле политики» (2000) есть примечательная фраза, благополучно исчезнувшая в двух последующих изданиях (2003 и 2006 годов): «Принимая решение лететь по направлению к Соединенным Штатам, я не собирался разворачиваться. Почему? Потому что я хотел оказать максимальное воздействие на американцев…» Если российский премьер не собирался менять курс, то что заставило (кто заставил) его все же пересмотреть свое решение?

Существует фантастическая версия Георгия Ажажи, высказанная им в эфире телепередачи «Очевидное — невероятное» (август 1999 года): о том, что российский «Ил-96» по пути в США угодил в эпицентр аномалии пресловутого «Бермудского треугольника», после чего вектор движения сменился на противоположный. Это, мол, произошло настолько плавно и нечувствительно для бортовой аппаратуры, что экипаж и пассажиры лайнера были уверены, что летят прежним курсом, и крайне удивились, обнаружив вместо нью-йоркского аэропорта «Ла Гуардиа» родное «Внуково-2». Оттого, мол, им проще было наскоро сочинить повод для срочного возвращения, чем в глазах у всего мира выглядеть безумцами.

Увы, никаких доказательств Г. Ажажа предъявить не способен. Даже наручные часы людей, находившихся на борту, вопреки уверениям автора гипотезы, не отстали ни на секунду и не двинулись вспять.

Оставляя за бортом недоказуемую фантастику, вынуждены признать единственно возможным — в границах разумного — объяснением «разворота над Атлантикой» влияние Романа Ильича. Собственно, так и поступили большинство аналитиков и журналистов.

«Какие аргументы Арбитмана подействовали на главу российской делегации?» — задавал вопрос журналист «Известий». «Почему премьер-министр уступил рядовому министру?» — интересовался обозреватель «Труда». «Кто у нас сегодня главнее: глава правительства или его подчиненный?» — подзуживала «Правда».

Как пишет Р. Медведев, «в марте 1999 года Арбитман впервые, пусть пока и ненадолго, переместился в область публичной политики и вел себя достойнейшим образом. Он не поддавался на провокации, не вступал в перебранку и, главное, ни единым словом не задевал репутацию главы правительства». Важнейшим позитивным итогом произошедшего, отмечает А. Филиппов, «следует считать не то, что случилось в марте 1999 года, а то, чего, по счастью, не случилось: трагические события на Балканах не превратились в casus belli для двух сверхдержав.