Дальнейшее известно. Уже в апреле 1999 года Е. Примаков во время встречи с президентом Ельциным в категорической форме потребовал «очистить правительство от Арбитмана». Однако Борис Ельцин, сделав паузу, отправил в отставку самого главу правительства.

Следующий премьер-министр России Сергей Степашин был намного моложе предыдущего. Коммунистам он не сочувствовал, с Америкой не ругался, к Слободану Милошевичу относился с прохладцей и никаких претензий к Роману Арбитману не имел.

Глава VII

Операция «С Новым годом!»

«В январе 1999 года я уже не в первый раз перечитал «Властелина Колец», — вспоминал Б. Ельцин. — И с особым вниманием — то потрясающее место в финале книги, когда Кольцо Всевластья пусть ненадолго, но одерживает победу над Фродо. До сих пор поражаюсь, насколько чутко профессор Толкиен, никогда не занимавший высоких государственных постов, сумел уловить дьявольское искушение власти, которому трудно сопротивляться. Чем дольше повелеваешь, тем сильнее, тем неотступнее соблазн оставаться у руля и дальше. В особенности когда ты знаешь, что здоровье не помешает идти на третий срок, законники найдут лазейку, народ промолчит, а Запад не станет скандалить. Бороться с этим соблазном мне пришлось быстрым, хотя и малоприятным способом: рубить по живому. Но сперва я был обязан подготовить своего сменщика на посту…»

Упоминания о здоровье и о третьем сроке здесь не случайно. В результате успешной операции аорто-коронарного шунтирования, проведенной в 1996 году, прежние сердечные недуги перестали мучить Ельцина. Кардиохирурги Ренат Акчурин и Майкл ДеБейки не обещали ему кавказского долголетия, но гарантировали своим авторитетом не менее десяти безболезненных лет жизни и работы.

«Нам не в чем себя упрекнуть, — писал впоследствии М. ДеБейки в книге «Там, где сердце» (2008). — Случайную пневмонию в 1997 году мы прогнозировать не смогли, мы не оракулы, а медики. Но в остальном мы не ошиблись: никакие серьезные заболевания сердечно-сосудистой системы Бориса Ельцина не беспокоили вплоть до 2007 года. Еще в декабре 1998 года мы с Ренатом провели контрольное обследование. Убедились — все шунты прижились без осложнений. О чем и сказали президенту. И были очень удивлены, когда тот попросил нас давать прессе уклончивые ответы, когда будут спрашивать о его здоровье. Он хотел, чтобы мы воздержались от излишнего оптимизма. «Но почему?» — хором спросили мы с Ренатом. Ельцин не казался нам человеком суеверным. «Нет-нет, что вы, это не оттого, что я боюсь сглазить, — рассмеялся президент. — Тут политика. Мне, возможно, придется покинуть пост раньше времени. Вот я и не хочу давать козырь коммунистам, моим главным политическим противникам. Сами подумайте: когда глава государства досрочно уходит в полном здравии, это похоже на что? На капитуляцию или признание своей вины. Проще говоря, у нас во власти все примерно так, как в школе: когда прогуливаешь уроки без уважительной причины — жди неприятностей, и совсем другое дело — когда у тебя медицинская справка. Дайте мне слово хранить тайну, пока я жив. Воздержитесь от мемуаров какое-то время. Умру — можете потом рассказывать. Договорились?» Я и Ренат пообещали сохранять конфиденциальность. И слово сдержали».

С февраля по ноябрь 1999 года Ельцин регулярно, не реже одного раза в полтора месяца перебирался из Кремля в Центральную клиническую больницу, где находился от трех дней до двух недель.