– Минуточку… – я приложил палец к губам. Опять началось черт‑те что. Под шасси «Фалькона», погрузившимися более чем на треть в рыхлый грунт, начали образовываться светящиеся квадратные камешки. Желтые. Камни выныривали из песка, складываясь в ровную площадку. Кирпич. Обычный кирпич. – Интере‑есно…

Чпок‑чпок. Кирпичики поползли далее, будто приглашая. Получалась широкая ровная дорога, замечательно освещенная фонарями вертолета.

– Кажется, нам предлагают куда‑то пойти, – сглотнул Дастин и покрепче сжал в руках оружие. – Признаться честно, я остался бы здесь. Неизвестно, что нас ждет в конце этой дороги.

– Судя по желтому кирпичу – волшебник Страны Оз. Или, если по‑русски, Гудвин. В Изумрудном городе. Помнишь сказку Баума?

– Изумрудный город? – недоверчиво покачал головой Дастин. – Но мы же вовсе не в Канзасе… А‑а, ладно, пошли! В конце концов, хуже не будет.

Дастин, увы, ошибся.

* * *

Дорога, вымощенная желтым кирпичом… Ритм наших шагов и скорость возникновения новых кирпичиков отлично подстроились друг под друга. Дастин, выкроив на лице свирепое выражение, шагал впереди упругой походкой боксера, я волочил ноги в глубоком тылу, механически наблюдая, как дорога выстраивается сама собой, аккуратно огибая конусообразные отвалы породы, грубые валуны и поросшие желтоватой травой площадки. Мы удалились от Комплекса шагов на пятьсот – немногим менее полутысячи метров. Я подсознательно готовился к встрече со Страшилой и Железным Дровосеком, но меня разочаровали. И разочаровали горько.

Впереди вспыхнул свет. Электрический. Да так ярко, что мои привыкшие к полутьме глаза немедленно заслезились. Дастин тихо ругнулся, но по‑английски. Заслонил лицо рукой.

Перед нами горели окна. За ажурными переплетами виднелись кремовые и зеленые шторы, на веранде первого этажа мягко светились лампы под абажурами. Слышалась тихая музыка в стиле раннего французского шансона. Дорога вывела людей к невысокой ограде и радушно отворенной калитке.

Дом. Красивый дом несколько архаичного стиля. Широкие окна, стены побелены, крыша пологая и черепичная. Дверь на улицу слегка приоткрыта. Добро пожаловать, гости дорогие.

– Он живет здесь, – уверенно сказал Дастин и мельком проверил, снята ли винтовка с предохранителя. Снята. – Быстро осматриваемся. Получится взять живым – возьмем. Если начнет бузить – стреляй. Он меня уже достал.

Дастин не сподобился объяснить, кто все‑таки такой таинственный «он», а самое главное – откуда взялся дом.

Откуда? Оттуда. Из рога изобилия, извергавшего слонопотамов, роландов и майкрософтовское кладбище.

– Насмотрелся дурацких боевиков? – прошипел я, однако Дастин не стал слушать. Он явно вообразил себя бойцом какого‑нибудь спецназа и бросился на штурм.

Дверь едва не слетела с петель после удара тяжелым ботинком. Очень обширная прихожая с бежевой обивкой стен. Стойка для зонтиков. Пустая вешалка. Картина, изображающая вид Венеции.

– Всем на пол, руки за голову! – в лучшем стиле полицейского детектива взревел Дастин, вихрем преодолевая дверной проем. Представьте: человек кидается вперед, будто вниз головой в омут, оружие наизготовку, готов палить по любой движущейся тени и вдруг – такая неприятность! Оказывается, над полом, на высоте голени натянута тонкая, незаметная звенящая проволока. Результат: бедняга Дастин летит через прихожую, сшибая все на своем пути, роняет винтовку, которая от удара дает произвольный разряд, врезается в стену как раз под венецианской картиной, каковая от сотрясения падает. По закону всемирного свинства золоченая рама раскалывается о твердую голову Дастина. Далее звучит абсолютно непереводимый англо‑валийский диалект с четко выраженным биологическим подтекстом, красочно повествующем о размножении вида Homo sapiens.