— На редкость мастерски, но чего-то не хватает… Какие-то они холодные — блестящие, но холодные — без души, что ли? Я не вижу здесь тебя. Такое впечатление, что ты просто отрабатывала заказ.

Как ни жестоки были его выводы, он всего лишь выразил вслух ее собственные сомнения.

— И давно ли вы стали специалистом в живописи, мистер Стивенс? Никто, слышишь, никто до сих пор не подавал рекламаций по поводу моей работы! Ко мне на месяц вперед стоит очередь из заказчиков, к твоему сведению! — выпалила она, до глубины души уязвленная его критикой.

— Ты сама спросила… А впрочем, ты права. Кто я такой, чтобы выносить суждения? И если уж речь зашла о моих словах, то я знаю только, что мне нравится, а почему нравится — это уж одному Богу известно.

Сирил по-прежнему стояла напротив, уперев руки в бока, и ее кобальтовые глаза сверкали как две ослепительные льдинки.

Шон примиряюще поднял руки, но прежде чем он успел что-либо вымолвить, Сирил уже бежала по лестнице, топоча по ступенькам.

— Одевайся, мистер Стивенс! — крикнула она на бегу. — Когда спустишься, я уже накрою на стол. Омлет тебя устроит?

— Более чем! Обожаю омлеты!

4

— И кто тебя за язык дергал спрашивать его мнение? — пробормотала себе под нос Сирил. До сих пор она придерживалась железного правила: никогда и ни под каким предлогом не показывать работы натурщику, дабы не нарваться на непрофессиональное суждение или расхолаживающий критицизм дилетанта.

«Я знаю только, что мне нравится», — мысленно передразнила она Шона. Сама виновата: чего можно было ожидать в ответ, кроме глубокомысленно-расхожих фраз?

Разбив четыре яйца в кастрюльку, она яростно швырнула скорлупу в мусорное ведро и взбила смесь в густую пену.

Отодвинув в сторону кастрюльку, она бросила на горячую сковороду маргарин, быстро нашинковала и высыпала туда же лук, грибы и зеленый перец, в другой сковороде поджарила яйца и посыпала их сверху золотистой поджаркой из овощей.

Переложив омлет в сервировочную тарелку, она вынула из микроволновой печи подогретые булочки.

— Помочь? — прозвучал у самого уха низкий добродушный голос.

Сирил чуть не уронила омлет на пол: Шон подошел к ней так бесшумно, что любой индеец мог бы позавидовать.

— Серебро в нижнем ящике, а тарелки наверху, в шкафу, — нашлась она. — Кстати, кофе не хочешь?

Она потянулась за банкой с кофе.

— А вместо него большой стакан молока никак нельзя? — невинно поинтересовался Шон, расставляя посуду и раскладывая приборы на дубовом кухонном столике.

— Ты же никогда не отказываешься от кофе! — насмешливо напомнила Сирил.

— Не отказывался… и как-нибудь однажды я приготовлю его тебе, — сообщил он, доставая из холодильника упаковку молока.

Сирил сделала вид, что не заметила шпильки в свой адрес, успокоив себя тем, что и сама всегда предпочитала молоко.

Они с жадностью набросились на еду и какое-то время ели не проронив ни слова.

Когда Шон намазал маслом третью булочку, Сирил забеспокоилась:

— Ты наелся? Я могу быстренько приготовить салат из овощей.

Она привстала. Он усадил ее.

— Успокойся, Сирил, я сыт. Просто мама с детства приучила меня к плотному завтраку. «Правильно начинать свой день» — так это у нее называлось. Учитывая мой режим, это действительно самая важная трапеза за день. Кстати, омлет великолепен.

— Неужели лучше кофе? — Сирил вдруг обнаружила, что еще не совсем потеряла чувство юмора.