Но тут же ехидный внутренний голос напомнил ей о другом мужчине и другом драгоценном подарке — любовной записке, приютившейся в одном из отделений ее сумочки, — подарке не менее впечатляющем и трогательном.

— А что это Мэтта Тернера нет с нами? — спросила она, словно очнувшись.

Шон вздрогнул и отвел взгляд в сторону. Казалось, ему был неприятен вопрос, заданный Сирил.

— Шон, я же тебя спросила про Тернера!

— Он сказал, что вынужден отказаться от ланча и бежать по какому-то срочному делу, — резко отозвался Шон. — И по правде сказать, милая, как бы ни нравился мне этот паренек, но если мы его никогда больше не увидим, я не стану переживать.

Сирил уставилась на Шона, пораженная неприязненностью тона, но ласковая улыбка на его лице и поглаживание мозолистых рук по ее щеке чуть успокоили ее.

— Ну и ладно, я… я только спросила, — запинаясь, сказала она. — Это даже хорошо, что его нет, потому что ему, вероятно, было бы неприятно услышать, как я приглашаю тебя сегодня на вечеринку, не позвав и его тоже.

— С тобой — хоть на край света, а если есть еще и возможность развлечься — то это вообще прекрасно! — Шон, казалось, снова повеселел.

— Ты не совсем верно меня понял! — рассмеялась Сирил, чувствуя, как разрумянились ее щеки. — Ты не очень-то настраивайся на веселье! Речь идет о визите в офис Мартина Коллинза в Беверли-Хиллс. Сегодня вечером он дает старт рекламной кампании новой серии моделей Жака Гулара.

— Тебе так нравится общаться с этим хорьком? — иронично поинтересовался Шон.

— Не нравится, но придется, и Мартин — это еще цветочки. В этих сферах плавают такие акулы и пираньи, что Мартин на их фоне покажется ангелом без крылышек… Но мне и в самом деле важно присутствовать там, Шон… Речь идет о большом прорыве.

— Что ж, если тебе важно…

— Да, важно! — повторила она. Ей надо было зацепить Гулара, надо было довести труд четырех лет до логического завершения — успеха. — Гулар собирается предложить мне новую работу, а еще он хотел бы познакомиться с тобой. Ты как натурщик произвел на него неизгладимое впечатление.

— Неужели мои дилетантские потуги имеют такой успех? — едко поинтересовался Шон.

— Да, милый, они имеют успех, потому что в них нет и намека на дилетантство. Гулар умирает от желания… поговорить с тобой. Твое присутствие — залог успеха.

«Какого успеха? О чьем успехе ты говоришь?» Сирил вдруг стало стыдно за себя, в погоне за выгодой забывшей, что речь идет о живом человеке, любимом человеке… Господи, да что она творит-то? Как бы много ни значил для нее контракт с Гуларом, какое право она имеет ставить на кон Шона?!

— Шон, — оборвала она себя, — забудь обо всем, что я тебе говорила! Будем считать, что я не начинала разговора.

Но было уже поздно.

— Отчего же, я иду на эту презентацию, — невозмутимо отозвался Шон.

— А может быть, все-таки не стоит? — попыталась она еще раз — правда, не столь настойчиво.

— Видишь ли, Сирил, если я сказал, что пойду — значит, пойду. Скажи только, во что мне лучше одеться, чтобы во всеоружии встретить атаку этих акул и пираний.

— В костюм, во что же еще? Если, конечно, он у тебя есть, — сорвалось у нее с языка. Покраснев как свекла, она тут же попыталась сгладить впечатление от своей снобистско-высокомерной реплики. — Впрочем, спортивная кофта и галстук тоже вполне сойдут.

— Угу, что-нибудь да найдем, — ничем не выразив своих чувств, отозвался Шон.