— Андреа.

Голова раскалывалась от боли.

— Андреа, дорогая.

Наконец я открыла глаза и увидела лицо бабушки.

— Андреа, с тобой все в порядке?

Я смотрела на нее, зная, что она когда-то была прелестным молодым существом, и в душе пожалела о том, что это безвозвратно ушло.

— Да… со мной… все в порядке.

— Уже почти десять. Ты встаешь или хочешь еще немного поспать?

Оглядев себя в ночной рубашке, одеяла, под которыми я лежала, аккуратно сложенную на стуле одежду, я удивилась, поскольку не могла вспомнить, когда только я успела снять ее?

— Ах, бабуля… у меня страшно разболелась голова.

— Бедняжка, тогда я достану тебе таблетки, лежи.

Она подошла к серванту, выдвинула верхний ящик. Я пыталась воскресить в памяти прошедшую ночь. Гарриет на своей кровати в передней спальне, затем ее разговор с обоими братьями. Мои метания по комнате и попытки разобраться во всем этом, но что было после этого…

— Вот, дорогая. — Тонкой узловатой рукой она протянула мне две таблетки, а другой подала стакан с водой. — Они помогут тебе.

— Что это?

— Кое-что от головной боли. Выпей их.

— Спасибо, бабушка.

Я взяла таблетки и попыталась понять, почему у меня провал в памяти и в чем причина головной боли. Затем, когда бабушка ушла на кухню, я неторопливо взяла одежду и вышла в коридор. В лицо ударил холодный воздух, на лестнице меня начал бить озноб. Я остановилась на полпути. В памяти вспыхнуло слабое воспоминание — отрывок из виденного сна, но восстановить весь сон не удалось. Но все же слабая ниточка вела меня к платяному шкафу в передней спальне. Держась за перила и дрожа в своей прозрачной ночной рубашке, я тщетно пыталась разбудить свою цепкую память. Одно мгновение ночью мне почему-то приснился очень странный сон. В нем я видела платяной шкаф. С этим шкафом связано что-то необычное…

Я по лестнице поднялась за туалетными принадлежностями, вошла в спальню и затем направилась в ванную.

Спустя некоторое время, посвежев после умывания и почувствовав облегчение от таблеток, я снова пошла в ближнюю спальню. Мой чемодан по-прежнему лежал на постели, нижнее белье, смена одежды валялись рядом. В комнате стоял ледяной холод, но при лучах дневного света, просачивавшихся сквозь занавески, эта комната уже не казалась такой жуткой, как вчера. Медный остов кровати потускнел и нуждался в полировке. На полке заброшенного камина лежал толстый слой пыли. Стены были влажны, с них слезала краска. Уставившись на платяной шкаф, будто он был способен воскресить странный сон, я некоторое время рассматривала этот предмет мебели из дуба. Одна из дверец его была чуть приоткрыта.

Я вспомнила Гарриет, которая лежала на моей кровати, плакала и угрожала, что уморит себя голодом. Припомнилась и первая ночь со всеми испытанными кошмарами. Теперь, когда наступили бодрящие утренние часы и дневной свет заполнял комнату, придавая мне смелость, я приблизилась к платяному шкафу и резко открыла его дверцу. Внутри в прежнем положении висели синие джинсы и футболка, которые были на мне во время путешествия из Лос-Анджелеса. Затем я открыла другую дверцу: кроме нескольких скрюченных вешалок, в шкафу больше ничего не оказалось. Всего лишь пустой старый платяной шкаф, и больше ничего.

Я стала наводить порядок на постели, собрала вещи в небольшую кучу для ручной стирки и вернулась на кухню к бабушке.

— Что ты собираешься делать? — спросила бабушка, когда мы доели все гренки и бекон.

— Я пойду прогуляюсь, немного подышу воздухом.

Она посмотрела в окно на чистое голубое небо.

— Похоже, сегодня хорошая погода, но в этих местах ее никогда не угадаешь.