К горлу подступил комок, и я не могла выговорить ни слова. Я с тревогой оглядела палату, затем посмотрела в окно. Тетя Элси выбиралась из машины. Я торопливо сказала:

— Дедушка, надеюсь, ты слышишь меня, потому что я говорю тебе правду. Я знаю правду о твоем отце, а у него не было причин стыдиться. Ну пожалуйста, дедушка, пожалуйста, послушай меня! Виктор Таунсенд был милым, добрым человеком, посвятившим себя спасению жизней, а все ужасное причиняло ему страшную боль. Дедушка…

Услышав по другую сторону двери гулкий голос тети, я быстро нагнулась у кровати и сделала вид, что ищу свои перчатки.

— Андреа, — позвала тетя Элси, подходя к постели.

— Да вот же они! — воскликнула я, достав их из своей сумочки и вставая. — Видно, они упали с моих колен прямо под кровать. Наверно, я случайно толкнула их туда ногой, когда складывала стул. Извини.

— Может, мне пришить к ним длинные тесемки, так чтобы они будут держались под пальто. Тогда ты больше не потеряешь их.

Я рассмеялась и взяла ее под руку.

— Если моя голова крепко не держится на плечах… — сказала я, и мы вышли через дверь.

В последний момент я хотела взглянуть на дедушку, но дверь закрылась передо мной.

— Как у тебя сегодня желудок? — спросила бабушка.

Мы ели лепешки с яблочным повидлом и бутерброды с толстыми кусками ветчины, пили холодное молоко и смотрели, как за окном начинался дождь. Я снова с растущим нетерпением ждала следующей встречи с Таунсендами и никак не могла сосредоточиться. Жизнь без них была уже немыслима. Желание увидеть их снова не давало покоя, а окружающий мир начал терять значение. Мне очень хотелось побывать в тысяча восемьсот девяносто первом году и увидеть Джона, Гарриет, Виктора и Дженнифер. Даже если я не могла стать их частичкой, даже если навсегда должна оставаться на обочине их мира, мне хотелось не действительности, а именно этого. Живые родственники только мешали мне, ибо мертвые не появлялись до тех пор, пока они находились рядом. Только когда бабушка отправлялась в спальню или спала в мягком кресле, я снова могла встретиться с Таунсендами, и мне было жаль, что по вечерам не удается найти способа избавиться от скучного общества бабушки.

Сложившееся положение вещей меня пока устраивало, но позднее, когда беспокойство усилилось, я стала терзать себя вопросом: как снова увидеть Виктора Таунсенда? Я не пыталась выявить причины, по которым это происходило, не старалась разобраться в мотивах этого парада событий, меня слишком занимала история Таунсендов, чтобы вообще задумываться о целях происходившего. Однако скоро наступит время, когда я стану разбираться в этой странной одержимости, начну смотреть на себя как на жертвенное животное и думать, будто я оказалась в плену какой-то грубой и нелепой шутки Времени.

— Как у тебя живот? — повторила свой вопрос бабушка.

— Гм? — Я проглотила остатки молока и отвела взгляд от окна. — Просто замечательно, бабушка.

— Хочешь еще того лекарства?

— Нет! Больше не надо… спасибо. Оно уже помогло.

Лекарство… лекарство… белая жидкость. Когда я пила ее? Неужели прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как я из пустой скорлупы стала человеческим существом? Живой, дышащей женщиной. Женщиной, которая обнаружила неизведанный источник любви, чувств и страстей. Да, я любила Виктора Таунсенда. К тому же я желала его.

Последняя мысль, возникшая совершенно неожиданно, теперь напугала меня. Да, это была правда. Я не только любила этого мужчину, но и желала его. Когда я думала о нем, у меня подкашивались ноги.