Я растерялась и не знала, что делать. Но раз прошлое снова ожило в малой гостиной, надо увидеть его. Из коридора подул холодный воздух, я начала прислушиваться, и сердце у меня дрогнуло. Было слышно, что кто-то (или что-то) передвигалось там внутри. Вглядываясь в темноту, я обнаружила, что по комнате движется какой-то неясный силуэт. Пока я стояла в дверях, напряженно всматриваясь в бездонную темноту и пытаясь определить, в каком времени очутилась, передо мной возникло бледное лицо. Я затаила дыхание и отшатнулась.

— Дорогая, здесь для тебя слишком холодно, — сказала бабушка, прошла мимо меня и закрыла дверь малой гостиной. — Твое место там, у огня. Будь умницей.

— Бабушка, что ты делала там внутри?

Прихрамывая, она вошла в гостиную, ее голова почти скрылась за сутулой спиной.

— Я решила немного прибраться, дорогая. Чай готов, и я мигом испеку лепешки.

Когда бабушка исчезла на кухне, я заняла обычное место у стола и мрачно оглядела не вызывавшую аппетита еду. На столе стоял большой чайник со сладким дымившимся чаем, масло, банки с разными ароматными вареньями, коробка с гранулированным сахаром и обычная бутылка без этикетки с нестерилизованным молоком. Почувствовав тошноту, я отвернулась и посмотрела в окно на ливень.

Крохотный дворик бабушки почти скрылся из виду за потоками дождя. Мертвые розовые кусты были едва различимы, их серые ветки сгибались под тяжестью воды. Потоки воды ручьями стекали по стеклам, образуя что-то вроде решетки, и мне показалось, будто я сижу в тюремной камере.

— Вот, дорогая, они вкусные и горячие.

Бабушка подошла к столу, неся тарелку с лепешками, которые только что сняла со сковородки. Густой аромат резко ударил в нос, и мне пришлось отвернуться. Мне сегодня утром было не до еды. Даже чай не соблазнял меня.

— Что случилось, дорогая? Тебе нехорошо?

— Бабушка, думаю ты была права. Наверно, у меня легкий грипп. Нет, мне совсем плохо.

Я кулаками подперла подбородок и уставилась на дождь.

Что же прошлой ночью происходило в платяном шкафу?

— Ты очень бледна, дорогая, лучше попей чайку. Тебе станет гораздо лучше. Я положила в него много сахару и добавила чуточку молока. Он горячий и вкусный. — Она вложила чашку мне в руку. — Ты знаешь, у меня обычно по субботам бывают булочки, но за ними надо было сходить. Может быть, завтра схожу. Но ты ведь не пьешь.

Я стала пить чай маленькими глотками, чтобы успокоить бабушку, но это не помогло моему желудку. В самом деле все мое существо сопротивлялось приему пищи. Глядя в окно, я чувствовала себя так, будто тот же дождь падал на мою душу.

Несколько минут мы сидели молча, бабушка намазала маслом лепешку и поднесла ее ко рту. Я слушала тиканье часов, наблюдала за бушевавшей на улице грозой и ждала, когда же застынет бесконечное время.

Стук в дверь вернул меня в реальность. Бабушка, опираясь на свою трость, вышла из комнаты, я попыталась отпить еще несколько глотков чая, но меня замутило. В коридоре послышались голоса тети Элси и дяди Эда.

— Ужасная погода! — воскликнула тетя, входя и отряхиваясь, словно собака. Она тут же начала снимать перчатки, плащ, пальто, шерстяную шапку и резиновые сапоги. Затем, тяжело ступая, подошла к обогревателю, встала к нему спиной и приподняла свою юбку.

— Привет, дорогая, — сказала она. — Как у тебя сегодня дела?

— Привет, Элси…

— Черт, как ты бледна! Ты не выспалась? Тебе ночью слишком холодно? Посмотри на себя, на тебе почти ничего нет!

Я посмотрела на свою футболку, затем на Элси, на которой был шерстяной джемпер поверх свитера с высоким воротом и еще кардиган. Даже в этой одежде она дрожала и потирала руки.

— Нет, мне не холодно.