– Поймайте и мне один листок, Бриджертон, живо! - приказала леди Данбери, стукнув его по ноге своей тростью.

– Не могу поверить, что она выпустила свою колонку в эту субботу. Должно быть довольно неплохо.

Колин наклонился и поднял два листка бумаги с пола, один протянул леди Данбери, и посмотрел на оставшийся в его руках листок, хотя, был уверен в том, что он достоверно знает, что там написано.

Он оказался прав.

- Эта лучшая вещь, что я когда-либо видела, - ликующе прошептала Элоиза. - Возможно, я плохой человек, но еще никогда не испытывала такую радость при падении другого человека.

– Вздор! - проговорила леди Данбери, - Я прекрасно знаю, что я не плохой человек, и, тем не менее, нахожу это восхитительным.

Колин не сказала ничего. Он не доверял своему голосу. Он не доверял самому себе.

– Где Крессида? - спросила Элоиза, крутя шеей во все стороны. - Никто, не видит, где она? Я держу пари, что из ее окружения уже убегают. Она должно быть смертельно уязвлена. Я бы точно была смертельно уязвлена, если была на ее месте.

– Ты никогда бы не смогла быть на ее месте, - сказала леди Данбери, - Ты слишком порядочный человек.

Пенелопа молчал.

– Однако, - весело продолжала Элоиза, - Каждый почти чувствует жалость к ней.

– Но, только почти, - добавила леди Данбери.

– О, наверняка. Именно, только почти.

Колин продолжал стоять на своем месте и скрипеть зубами.

– И я получила возможность придержать мою тысячу фунтов! - проговорила леди Данбери.

– Пенелопа! - воскликнула Элоиза, пихая ее локтем, - Ты не сказала ни слова. Разве то, что случилось, не изумительно?

Пенелопа кивнула и пробормотала:

– Я не могу поверить в это.

Хватка Колина на ее руке напряглась.

– Твой брат приближается, - прошептала она

Колин посмотрел направо. Энтони шагал прямо к нему, Вайолет и Кейт наступали ему на пятки.

– Это отодвигает нас на задний план, - сказал Энтони, как только он встал рядом с Колином.

Он кивнул присутствующим дамам в знак приветствия.

– Элоиза. Леди Данбери. Пенелопа.

– Я не думаю, что сейчас кто-нибудь будет слушать объявление Энтони, - проговорила Вайолет, осматривая зал.

Гудение продолжалось неустанно. Листки, все еще кружили в воздухе, люди хватали их, или поднимали те, которые уже приземлились на пол. Шепчущий гул был постоянен, был такой резкий и раздражающий, что Колин почувствовал, как у него потихоньку сносит крышу.

Он должен выбраться отсюда. Прямо сейчас. Или как можно скорее.

Его голова разрывалась от криков, и ему стало слишком жарко. Это было почти как страсть, кроме того, что это не была страсть, это была ярость, это было возмущение, и ужасное темно чувство, что он был предан одним человеком, который сейчас стоял рядом с ним и молчал.

Это было странно. Он знал, что Пенелопа была этой тайной, что она больше всего теряет из-за заявления Крессиды. Но, так или иначе, это прекратило иметь значение. Теперь они были одной командой, а она начала действовать без него. Она не имела никакого права поставить себя в такое сомнительное положение, даже не поговорив с ним сначала. Он был ее мужем, или точнее будет, и его Господу данная клятва обязывала его защищать ее, желала она того или нет.

– Колин? - проговорила его мать, - С тобой все хорошо? Ты выглядишь довольно странно.

– Делай объявление, - сказал Колин, поворачиваясь к Энтони. - Пенелопа нехорошо себя чувствует, и мне необходимо отвезти ее домой.

– Тебе нехорошо? - спросила Элоиза у Пенелопы. - Что случилось? Ты все время молчишь.

К чести Пенелопы, она довольно сносно справилась.