– Что заставляло тебя думать, что я буду так выглядеть? - тихо спросила она.

Он лишь уставился на нее, явно смущенный ее вопросом.

– Ты сказал, что никогда не думал, что я буду выглядеть так, - объяснила она, - Что заставляло тебя думать, что я буду так выглядеть?

– Не знаю, - признался он, - До этой пары последних недель, я, честно говоря, вообще не думал об этом.

– А с тех пор? - настаивала она, не совсем уверенная, почему ей так необходим его ответ, лишь зная, что необходим, и все.

Очень короткий момент, он раздумывал, затем резко склонился над ней, прикоснувшись тканью своего жилета к ее животу и груди, его горячее дыхание заструилось по ее коже.

– А с тех пор, - почти прорычал он, - Я думал об этом моменте, тысячу раз. Представляя в своем воображение сотни различных грудей, прекрасные и желанные, полные и просящие моего внимания, но ничто, я повторю, если в первый раз ты не расслышала, ничто, даже близко не походило на это совершенство.

– Ох, - это было все, что она могла сказать.

Он скинул фрак, жилет, пока не остался в своей чудесной льняной рубашке и бриджах, затем ничего не делал, лишь жадно смотрел на нее. Грешная и порочная улыбка приподняла один уголок его рта, когда он смотрел, как она извивается под ним, становясь горячей и почему-то голодной от такого жаркого взгляда.

А затем, когда она уверилась в том, что больше не выдержит ни секунды, он протянул и накрыл обе ее груди своими руками, слегка сжимая их, словно он проверял их вес и форму. Он неровно простонал, и она почувствовала, как он передвинул руки так, чтобы соски выглядывали между пальцами.

– Я хочу, чтобы ты села, - простонал он, - Так я смогу увидеть их полными, прекрасными и большими. Я хочу усесть позади тебя, прижаться к тебе и накрыть их своими руками.

Его губы нашли и ее ушко, и его голос понизился до шепота:

– И я хочу сделать это перед зеркалом.

– Прямо сейчас? - пискнула она.

Он, казалось, раздумывал над этим пару секунд, затем покачал головой.

– Позже, - пробормотал он.

А затем повторил довольно решительным тоном. - Позже.

Пенелопа открыла рот, чтобы о чем-то попросить у него - она понятия не имела о чем - но прежде чем она успела сказать хоть слово, он пробормотал:

– Сначала самое важное, - затем наклонил голову к ее груди, дразня и лаская ее своим дыханием, затем прикоснулся губами к соску ее груди и втянул его в рот, тихо хихикнув, когда она вскрикнула от неожиданности и выгнулась дугой в его кровати.

Он продолжал эти мучительные пытки до тех пор, пока она почти не решила закричать в полный голос от этого, тогда он передвинулся к другой ее груди, и повторил все снова. Но на сей раз он освободил одну руку, и она казалось, была везде - дразнила, ласкала, щекотала. Его рука была на ее животе, на бедре, ласкала ее колено, забиралась под ее нижнюю юбку.

– Колин, - задохнулась Пенелопа, извиваясь под ним, поскольку его пальцы ласково пробежали по ее бедру.

– Ты пытаешься избежать этого, или хочешь большего? - с трудом пробормотал он, его губы так и не оставили ее груди.

– Я не знаю.

Он приподнял голову, улыбаясь ее беспомощности.

– Хорошо.

Он приподнялся над ней, и медленно снял с себя оставшуюся одежду, сначала свою льняную рубашку, затем ботинки, и, наконец, бриджи. И проделывая все это, он ни разу не отвел своих глаз от ее тела. Когда он разделся, он взялся за ее одежду, окончательно стянул с нее все, по пути мягко проводя пальцами по ее талии.

Она осталась перед ним в своих прозрачных и легких чулочках. Он приостановился, и улыбнулся, невозможно было быть мужчиной и не наслаждаться открывшимся видом. Затем он легко стянул чулочки с ее ног, позволяя им упасть на пол, после того, как он стянул их с ее пальчиков ног.