— Вы убедили меня, Владимир Георгиевич, — сказал генерал. — Лучшей кандидатуры для Тихого нам не найти. Как с документами? Ее следует обеспечить хорошими документами.

— Есть такие, как раз для нее. Помните, партизаны захватили по нашему заданию переводчицу, некую Анну Шеккер? Стожар появится в Полянске с документами Анны Шеккер. Я все продумал, учел каждую мелочь. Документы железные, биография настоящая. В этом смысле Оксана Стожар будет совершенно спокойна.

Генерал снял очки и захлопнул папку. Он уже хотел было передать ее Горяеву, но, вспомнив что–то, вдруг спохватился.

— Погодите, Владимир Георгиевич, есть одна неувязка.

Он снова раскрыл папку и озабоченно стал листать бумаги.

— Вот! Стожар просит сообщить после войны о своей судьбе… Ольге Петровне Стожар. Так это ее мать? Ясно! А кто такой Андрей Васильевич Савченко?

— Бывший ее соученик, ее любимый, жених.

— Вот этот жених, кажется, испортит нам все дело, — огорченно произнес генерал. — Ведь, судя по адресу, Савченко родом из Полянска. Вдруг они там встретятся, и тогда вся конспирация может полететь к черту. Нет, мы должны быть застрахованы от всяких случайностей.

Лицо Горяева стало грустным. Он подошел к генералу и молча показал ему на один из документов, подшитых в папке. Это был рапорт, подписанный командиром взвода и двумя бойцами. В нем сообщалось, что сержант Савченко Андрей Васильевич погиб в бою с гитлеровцами под Киевом. «Немцы подползли к нашим окопам и начали забрасывать нас гранатами. На наших глазах раненный сержант Савченко выбрасывал из окопа третью немецкую гранату, но она разорвалась в его руке. Савченко упал замертво. Ночью мы отошли на вторую линию укреплений».

Тяжело вздохнув, генерал поднялся со стула.

— Решено. Посылаем Стожар в Полянск. Она имеет награды?

— Медаль «За отвагу».

— Представьте ее к ордену Красного Знамени. Ей известно о гибели Савченко?

— Нет.

Генерал подумал и сказал:

— Что ж, пожалуй, так лучше. Радость надежды… Не нужно лишать ее хотя бы этого.

Генерал задумался, скорбно глядя в одну точку. Горяев не прерывал молчания. Он знал, что Павел Нестерович тяжело переживает смерть единственного сына, погибшего две недели назад на Ленинградском фронте. Радость надежды… У отца уже не было надежды.

— Ну, как будто у нас с вами все, Владимир Георгиевич? — очнулся генерал.

— Нет, я думаю, что нужно заменить старую кличку Оксаны Стожар. Эту кличку не раз передавали открытым текстом, и гитлеровцы уже засекли ее в эфире. Пусть считают, что Ласточка погибла. Что вы предлагаете?

— Вам подсказывать не надо, вы сами специалист по этой части. Мне нравятся те клички, какие вы даете нашим разведчикам. В них чувствуется любовь и нежность.

— Хорошо, — ответил Горяев.

Нахмурив лоб, он задумался на несколько мгновений И, решительно перечеркнув синим карандашом на обложке папки слово «Ласточка», написал сверху: «Ромашка».

4. ПРОВЕРКА

Поезд, составленный из нескольких разнотипных стареньких вагонов, приближался к Полянску. Гитлеровские власти хвастались, что они открыли нормальное пассажирское движение, но желающих пользоваться услугами железной дороги было не так уж много.

В скрипучих вагонах жались по углам испуганные бабы, везшие корзинки, тщательно укрытые сверху тряпьем, мешки, узлы.