— Да, конечно… Через пару дней у меня будет эта сумма, — согласился Орделл. — Но вы можете уже начинать работать, оформлять бумаги.

Макс откинулся в кресле.

— Через пару дней? Что ж, я вполне могу подождать.

— Послушайте, вы же меня знаете. Я исправно плачу.

— А что если с вами, не дай бог, что-нибудь случится до того, как вы успеете заплатить мне…

— Ничего со мной не произойдет. Я самый обыкновенный человек, живущий самой обыкновенной жизнью.

— А вдруг вас застрелят? Бьюмонта-то убили…

Орделл покачал головой.

— Деньги у меня есть. Я в них не нуждаюсь. Тысяча долларов — это же ничто.

— Да, тут вы совершенно правы. Это ничто, до тех пор, пока вы не положите их вот сюда, ко мне на стол.

— Послушайте, — заговорил Орделл, подаваясь вперед, опершись при этом руками о стол и в упор глядя в глаза Максу. — Эту интеллигентную женщину упекли за решетку и теперь она находится в Форте, в тюрьме, в обществе тех сучек, которых там содержат вместе с ней. Джеки провела под одной крышей с ними пока всего лишь одну ночь, а сегодня днем у неё состоялась первоначальная явка — все происходило в суде, что недалеко от тюрьмы «Ган-Клаб», я уверен вы знаете, где это. Она сидела, понурившись, опустив голову и глядя в пол. Меня она не видела — я оставался в задних рядах. Короче, вид у неё был неважный. Еще несколько дней, проведенных в тюрьме, могут просто-напросто убить её.

— Если её утонченная натура не может вынести предварительного заключения, — Макс тоже не отвел взгляда, — то как она собирается отсиживать положенный срок?

Орделл ещё какое-то время продолжал в упор разглядывать его. Он оторвал от стола одну руку, и сунув её за расстегнутый ворот шелковой рубашки, подцепил большим пальцем и вытащил наружу висевшую у него на шее массивную золотую цепочку.

— Вот за это я заплатил две с половиной тысячи.

— Я не ношу украшений, — отказался Макс.

Тогда Орделл выпустил из руки цепочку и сунул Максу под нос руку с часами.

— Настоящий «Ролекс». Взгляните сами. Это на все пять штук потянет, запросто. Ну давайте же, выпишите это чертово поручительство.

— У меня здесь не ломбард, — сказал Макс. — Можете пойти и загнать свои часы кому-нибудь, если вам так не терпится, а потом вернуться сюда с тысячей баксов. Это мое последнее слово.

— Да вы только посмотрите, — продолжал уговаривать Орделл, поворачивая руку, отчего золото часов поблескивало при свете ламп. — Ну, разве не прелесть?

Глава 6

Макс разговаривал с Зорро, сидя в гостиной, обставленной хоть и старомодной и видавшей виды, но все же не утратившей своей добротности мебелью из дуба, рядом с которой запросто соседствовали легкие пластиковые стулья, какие обычно принято ставить в летних кафе; по стенам были развешаны вставленные в рамки картины на библейские темы и мечи. В руках у обоих были стаканы с выпивкой — ром с пепси-колой. Зорро сидел в кресле, свободной рукой то и дело прикладывая к лицу завернутые в кухонное полотенце кубики льда. Женщины были в кухне. Макс слышал, как их испанская речь сливалась с говорившими по-английски голосами, доносившимися из телевизора. В гостиной стояли также четыре радиоприемника; но включенным на этот раз оказалось лишь радио на кухне. «Это очень освежает. Как раз то, что надо», — вслух сказал Макс, поднимая свой бокал, а сам между делом поглядывая на шпаги тореро в кожаных ножнах, скрещенные под картиной с «Пресвятым Сердцем Иисуса». Рядом были развешаны и другие, самые разнообразные сабли и кинжалы, среди которых имелись даже турецкий ятаган и абордажная сабля, а также несколько картин, изображавших Пресвятую Деву, Святого Йозефа и других святых, в одном из которых Макс узнал Святого Себастиана, — юношу, пронзенного стрелами.