Роркх не использует всю свою мощь, а боги накладывают на себя Великие Печати, сковывающие их силу. И тогда изначальные шансы на победу равны. Пятьдесят на пятьдесят.

— Третье Великое Заклинание из трех, созданных Богом всей Магии. Великая Печать. Она позволяет богам сражаться наравне со смертными в любом из миров. И даже сейчас в Роркхе находятся еще два бога, сражающихся вместе с людьми. Хотя, может они и мертвы уже.

— Победа в войне, — произнес я, задумавшись. — Пройти Роркх, значит. Вот о чем он говорил тогда. Получается, Расвы в курсе этой легенды. А кто другие два?

— Без понятия, — пожал плечами Йорк. — Каждый раз приходят разные. Их же по два остается, это я занимаю чужое место раз за разом. Но так уж получилось.

— А почему трое? Почему не сотня? Даже если они как обычные люди, они же все равно боги.

— Все в мире устойчиво лишь когда тройственно. Нельзя усидеть на стуле с одной или двумя ножками. А на трех можно.

— На четырех тоже нормально сидится, — буркнул я и поймал на себе свирепый взгляд Йорка.

— Слушай, мелкий, — произнес он после паузы. — Я во всем этом не силен. Я же не Бог Магии или каких-нибудь заумных штук. Что слышал, то и сказал. Хочешь верь, хочешь иди ищи других двух богов и у них спрашивай.

— Все, все, — поднял я примирительно ладони. — Три, так три. Мне-то какая разница. Я сам больше по револьверам, чем по всей этой магической фигне.

Йорк посмотрел на меня и хмыкнул. Кажется одобрительно, если судить по приподнявшимся уголкам его губ.

— Роркх пожирает миры. А затем обращает их в свою армию. Вытаскивает из порабощенного мира все самое жуткое и смертоносное, придавая ему форму. Легенды, кошмары, верования, чудовища. Все становится реальностью в его руках.

Твари пополняют его армию, но взамен он платит высокую цену. Дабы соблюсти баланс в Договоре, сильнейший воин из каждого мира становится Древним. Чтобы пойти в следующий мир и встать на его защиту.

— Один? Один воин против толп оживших кошмаров?

— Поверь, это равноценный обмен. Я сражаюсь с ним в каждом из миров. Я сам собираю лучших воинов из тысяч павших и веду их за собой.

— Без обид, Йорк, — я снова примирительно поднял руки. — Но пока у тебя что-то не очень получается.

— Знаю, — отмахнулся он. — Этот монстр меня переиграл. Он всех переиграл. Его миньоны живы благодаря ему. Он сам придает им форму и отправляет в бой. А Древние, они… Они Древние. Слишком. Каждый из воинов способен сражаться в десятках миров. Но он надеется лишь на свою силу.

Время беспощадно и оно берет свое. Великие войны рассыпаются прахом, теряют свою силу, но не могут погибнуть, связанные Договором. Поэтому в Роркхе, в Городе я имею ввиду, так много призраков. Это лишь тени самих себя прежних. Они не способны сражаться. Баланс нарушен, но не Договор. Потому с каждым новым порабощенным миром Роркх лишь сильнее.

— Но ты же сам сказал, шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Да, а толку? Эти шансы длятся секунды. Когда все только начинается. Роркх приходит в мир, боги спускаются следом, армии равны. А затем первая битва и все. И с каждой следующей победа этого монстра становится все неизбежней.

— И как нам его одолеть? Должен же быть способ.

— И он есть. Это предусмотрено договором. Великая битва раз в несколько лет. Если мир сможет отразить несколько таких подряд, то он будет свободен с того момента и до конца времен.