Надо проверить записи, все пересмотреть всем вместе. Поговорить с Гаро в конце концов. Это же все меняет. Вообще все. Потому они и молчали, когда я спрашивал.

Я влетел в зал и увидел сидящего на стуле довольного фокусника в цилиндре.

— Маус, — воскликнул я, обрадовавшись. — Я видел Йорка.

— Йорк? — удивился он.

— Да. Я теперь понял, почему ты молчал. Ты тогда говорил, что я пойму, когда узнаю. Теперь понял. Глобальное обнуление. Это же вообще все с ног на голову поставит. Если информация просочится, это обрушит к импам весь рынок. Там же столько денег.

Лицо Мауса преображалось прямо на глазах. Сначала удивление, потом растерянность, непонимание и наконец спокойствие.

— Что? — пытался я сообразить к чему такие эмоции.

— Он думает, что понял, но ничего не понял, — наконец произнес Маус.

— Он вообще ничего не знает, — ответил голос справа.

Только сейчас я заметил Овера, сидящего в темном углу. А где остальные?

— А где отряд? Где все? Вышли из Роркха?

— Спят, — ответил Маус, ткнув в потолок. — Эта беседа не для них.

Я задрал голову и постарался удержать челюсть на месте. Знакомые мне ханты, знакомые лица. Все висели под потолком, перевитые лианами Плотоядика. Вроде бы живы, да и лица выглядели весьма умиротворенными. Но какого импа, а?

— Овер, ты чего творишь?

— Решаю, давать ли тебе красную карту. И похоже, что нет.

— Тебя хочет видеть Гаро, — развел руками Маус. — Извини, Арч. У нас приказ. Мы никого не можем выпустить отсюда, пока он не разрешит. Если придется, я буду держать их спящими в капсуле сколько это возможно.

Глава 14. Я толком ничего не знаю, но знаю слишком много, чтобы ничего не знать ​

Я размышлял примерно полторы секунды. Первая и самая очевидная мысль — пристрелить Овера прямо сейчас. Просто вот потому что. Штаб стал серой зоной, значит я провел с богом слишком много времени, а ночь завершилась. Так что у малефика против меня нет шансов. А на Ролле, как и на всех моих хантах защитные татуировки от аур Овера.

Он умрет раньше, чем успеет скастовать боевое заклинание. Останется Маус. Он уже давно не самый умелый игрок в отряде. Учитывая Бетельгейзе в барабанах, у меня все шансы на победу. Главное прорваться в зал из узкого коридора, где у меня появится пространство для маневра.

Только вот плющ на потолке подчиняется не Оверу, а его садовнику. Да и в конце концов это все еще мой отряд. И Овер с Маусом, с их сраными красными картами. Полторы секунды размышлений прошли, а ребята словно поняли мои мысли.

— Прости, Арч, — произнес Маус. — Красная карта накладывает некоторые… Обязательства. Можешь потом выгнать нас из отряда, если захочешь.

— Поверь, — добавил Овер. — Нам это самим не нравится. Но у нас действительно нет выбора. Ты капитан и сам решишь стоит ли остальным знать. Но решишь потом.

— Знать что? — спросил я, успокаиваясь.

В ответ тишина. Я убрал руки с оружия и сел за стол. Пододвинул поближе бокал с вином, но пить не стал.

Настроение исчезло, уступая место апатии. Все вновь стало серым и скучным. Как тогда давно. Один раз в жизни меня накрыло подобной волной безразличия, но я затолкал это чувство очень глубоко. Забыл, забил, спрятал. Отринул то, во что никогда не хотел верить.

Возможно поэтому я так не спешил задавать вопросы всем подряд.