— А другие?

— Некий Велес из Кордовы и Мариано Альварес, портеньо.

— Других нет?

— Нет, высокочтимый сеньор.

— Хорошо! Расстреляйте их!

Маса вышел, сделав глубокий поклон. Росас возобновил свою прогулку.

По прошествии пяти минут он остановился и сказал, обращаясь к Корвалану:

— Отправляйтесь! Адъютант приготовился уходить.

— Кстати, зайдите к Марии-Хосефе и скажите ей, что она может делать то, что ей будет угодно, что если дело касается унитариев, то это не повлечет за собой никаких последствий.

— Очень хорошо, высокочтимый сеньор.

— Да! Затем найдите Мариньо и скажите ему…

Росас был прерван грохотом двух последовательных залпов. Это свершилась казнь над осужденными.

— Итак, вы скажете Мариньо, — заговорил снова с полнейшим спокойствием Росас, — о всем, что происходит здесь, и прибавите к этому, что он походит на унитария, так бледны статьи его газеты.

Никогда еще страницы газеты не дышали такой кровожадностью, на каждой странице мелькали требования массового избиения унитариев.

Корвалан вышел из ранчо, с большим трудом сел на лошадь и отправился выполнять поручения, каждое из которых приносило с собой смерть или опалу.

Но едва он успел сесть в седло и сделать несколько шагов, как его остановил солдат, носивший Росасу матэ, и снова позвал его к Росасу.

Старичок с трудом слез с лошади и, опираясь на свою шпагу, с эполетами, танцующими на его спине, вошел в ранчо, тогда как солдат пошел за стаканом воды, потребованным диктатором.

— Вы отправились?

— Да, высокочтимый сеньор.

— Подождите, сядьте! Корвалан сел.

— Ну, — сказал Росас, обращаясь к одному из секретарей, — какую бумагу принесли вчера?

— Эту, высокочтимый сеньор, — отвечал секретарь, указывая на огромный сверток, положенный на стул.

— Разверните его!

— Вот, высокочтимый сеньор.

— Хорошо. Возьмите одну классификацию.

— Которую, высокочтимый сеньор?

— Начните с первой, отыщите ее. Секретарь начал перелистывать бумаги.

— Вот она, высокочтимый сеньор.

— Читайте!

И Росас возобновил свою прогулку.

Секретарь начал читать одну из этих знаменитых классификаций, составленных лично Росасом, написанных исключительно его рукой и характеризующих более девяти тысяч четырехсот сорока двух человек. Они были начаты в 1835 году и продолжались до 1844 года, никогда проскрипционные листы не были так полны. Чтобы читатель мог иметь понятие о них, возьмем наугад пять или шесть имен.

Классификация 1835 г.

Генерал дон Хуан Хосе Виамон — враг Ресторадора.

Дон Руфино Гуати — унитарий и черный человек.

Заслуженный полковник дон Хосе Мария Эскобар — lomonegro, ни друг, ни враг. Деметрио Пеньо — унитарий и ренегат. Бенедикто Масиель — чиновник, слывет за федералиста, но имеет сношения с ренегатами и их правительством.

Марианьо Вела — экзальтированный ренегат.

Антонио Хосе Лароса — уживается со всеми.

Дон Франсиско Кастель — унитарий сам, его жена и сын — также.

Луис Кастаньяга — неисправимый унитарий.

Мануэль Вега — ренегат, злой, скверно обращался со многими гражданами в дурную эпоху ренегатов.

Все классы общества, начиная с самых высших и кончая низшими, были таким образом отмечены кровавыми когтями тигра: военные, ученые, чиновники, солдаты, собственники, купцы, — все были там, даже женщины, старцы и дети.

Чтение одного из этих курьезных документов продолжалось около двух часов.