Изменить размер шрифта - +
Нагим как раз включил погромче музыку – Тимур Муцураев пел про джихад, про правоверных и про бои с русистами, и он подпевал, притоптывая ногой. Надо было тормозить… но машина почему-то не тормозила, так и шла с горки, еще и разгоняясь. Только когда машину ощутимо повело влево, Нагим повернулся и увидел, что в лобовом стекле как раз напротив водительского места аккуратная дырка с разбегающимися от нее лучами, и через стекло ничего не видно, потому что оно еще и красным сильно заляпано… Машина все сильнее заворачивала влево на скорости, грозя перевернуться, Милленур лежал, навалившись на руль, наверное, мертвый. Нагим не знал, что в таком случае делать, и сделал то, что первое пришло в голову: схватился за руль и изо всей силы потянул на себя. Но тут такая же дырка появилась уже напротив него в лобовом стекле, и он уже не мог выправить машину. Неуправляемая «Газель» подломилась на правый бок и, кувыркнувшись, поползла по асфальту с искрами и душераздирающим криком рвущегося металла…

Вторая машина – старый «Фиат Дукато», который тут рядом собирали в Елабуге, начал тормозить, когда спереди, от недавно построенного на месте снесенных деревяшек торгового центра, ударил ручной пулемет. Легкие, быстрые пули пробили кабину водителя, и машина пошла юзом…

– Пулемет! Пулемет!

Сидевший сзади Мирхам рванул за ручку боковой двери, вывалился наружу, но скорость еще была пятьдесят, не рассчитал и закувыркался по асфальту, потеряв автомат и что-то крича. Кричал и раненый Зайдулла, а Джамиль сидел на полу грузового отсека и громко молился Аллаху, истерически выкрикивая нужное ду’а о том, что правоверному не нужно никакого защитника, кроме Аллаха. Джамиль был из них самым верующим, он даже русскую б… вчера отказался насиловать из-за этого. И сейчас он ожидал воздаяния за свое должное поведение, но воздание не приходило. Очевидно, правоверному помимо заступничества Аллаха не помешало бы раздобыть где-нибудь бронежилет, но он этого не знал и сейчас расплачивался…

На опустевший перекресток выехали две машины: небольшой корейский внедорожник и милицейский «Форд Фокус» с молчащей сиреной. Из машин полезли вооруженные люди…

– Ястреб, я – Первый. Ястреб, я – Первый, как слышишь? – вышел в эфир командир группы, высокий, наголо бритый здоровяк в камуфляже «Серый волк».

– Отлично слышу… – раздался голос снайпера, – вижу вас на одиннадцать.

– Принял. Движение есть?

– Так точно, на двенадцать. Дух пытается скрыться, бежит к ТТУ.

– Делай.

– Есть.

Выстрела не было слышно, но хромающий, приволакивающий ногу, потерявший автомат и думающий не о джихаде и не о шахаде, а о том, как спастись, ободранный ваххабит полетел на асфальт от сильного удара пули в спину.

– На минус.

– Секи мост. Пойдем слева.

– Ястреб, принял…

– Яр – со своими на месте. Секите Маркса. Димон, смотри по Горького. Остальные вперед.

Небольшая группа двинулась вперед, двинулась грамотно, прикрывая друг друга, отслеживая каждый свой сектор и не отвлекаясь на чужой. Обвешанные «по самое не балуй» гладкоствольные Вепри указывали на то, что помимо милиции в облаве на волчат участвуют и неравнодушные граждане. Впрочем, гладкий Вепрь та еще штука. Особенно со «спортивным», барабанным двадцатизарядным магазином…

– Движение справа! – резко сказал один из «спортсменов», у которого на поясе висели длинные, десятизарядные магазины со спортивными стальными зажимами…

– Тима, Лузга, проверьте. Осторожно.

– Есть.

Быстрый переход