|
Можно тысячу раз повторять, что идеи большевиков были ошибочными, неправильными, лицемерными, ложными, маскировавшими их истинные намерения... Не в том суть. Большевики смогли предоставить своим сторонникам идею — а их противники не смогли. Точка. Чрезвычайки и комиссары — дело десятое... Имеет смысл подробно рассмотреть то, что творилось в стане Деникина и Врангеля. Потому что свидетель событий очень уж осведомленный и занимавший в белом движении довольно высокий пост — митрополит Вениамин был «епископом армии и флота» и членом врангелевского «совета министров»... «Какими же принципами руководствовалось белое движение? ...сознаюсь: у нас не было не только подробной политико-социальной программы, но даже самые основные принципы были не ясны с положительной стороны. Я и сейчас не помню каких-нибудь ярких лозунгов: а как бы я мог их забыть, если бы они были? А что помню, то было не сильно, не увлекало. Можно сказать, что наше движение руководилось скорее негативными, протестующими мотивами, чем ясными, положительными своими задачами. Мы боролись против большевиков — вот общая наша цель и психология... Что касается политического строя, то он был неясный, «не предрешенческий: вот покончить бы лишь с большевиками, а там «все устроится». Как? Опять Учредительное собрание, прежде разогнанное Железняковым? Нет! Об Учредительном собрании и не упоминалось. Что же? Монархия с династией Романовых? И об этом не говорилось, скорее этого опасались, потому что едва ли народные массы воротились бы к старому. Конституция? Да, это скорее всего. Но какая, кто, как — было неизвестно... Какие социально-экономические задачи? Тут было ясно: восстановление собственников и собственности. Ничего нового при генерале Деникине не было слышно...» «...когда зашла речь о династии Романовых, генерал Врангель в последующем обмене мнениями бросил горячую фразу, которая страшно поразила даже его сотрудников-генералов: — Россия — не романовская вотчина! «Мне показалось, что народ наш смотрит на дело совсем просто, не с точки зрения идеалов политической философии славянофилов и не по рецептам революционеров, а также и не с религиозной высоты догмата Церкви о царепомазаннике, а с разумной практической идеи — пользы. Была бы польза от царя, исполать ему! Не стало — или мало — пусть уйдет! Так и с другими властями — кадетскими, советскими. Здоровый простой взгляд». Иными словами, от большевиков слишком многие могли рассчитывать получить пользу. Которой не увидели от белых... «Можно не соглашаться с большевиками и бороться против них, — писал Вениамин, — но нельзя отказать им в колоссальном размере идей политико-экономического и социального характера. Правда, они готовились к этому десятилетия. А что же мы все (и я, конечно, в том числе) могли противопоставить им со своей стороны? Старые привычки? Реставрацию изжитого петербургского периода русской истории и восстановление «священной собственности», Учредительное собрание или Земский собор, который каким-то чудом все разъяснит и устроит? Нет, мы были глубоко бедны идейно. И как же при такой серости мы могли надеяться на какой-то подвиг масс, который мог бы увлечь их за нами? Чем? Я думаю, что здесь лежала одна из главных причин всего белого движения — в его безыдейности! В нашей бездумности!» На юге белые спохватились, наконец, провести земельную реформу, когда «Добровольческая Армия была разбита на всех фронтах и у белых остался лишь крымский клочок». Естественно, она была, по выражению Вениамина, «компромиссной и запоздалой» и ничего уже не могла спасти... Ни о какой «идейности» Юденича нет и разговора. Колчак... Колчак повторил ход большевиков и их союзников, разогнав в Омске остатки Учредительного собрания. |
