- Я ничего не нашел.

- А ты ничего и не искал. Ты только меня хотел затащить под одеяло, - она встала и начала обыскивать комнату. Шарп смотрел на нее, влюбленный в стройность ее тела, в силу ее худощавости. Она открывала шкафы и выгребала их содержимое прямо на пол. Выломав полку из серванта, она бросила ее Шарпу. – Ну-ка, кинь в огонь.

Шарп насыпал сверху немного пороха, чтобы доска быстрее занялась, а когда обернулся, она уже потрясала бутылкой вина.

- Видишь? У этих свиней всегда есть вино, - она заметила, что он смотрит на нее, и лицо ее вдруг стало серьезным. – Что, я так сильно изменилась?

- Нет.

- Уверен? – она глядела не него, нагая и озабоченная.

- Конечно, я уверен. Ты прекрасна, как всегда. Почему это ты должна была измениться?

Она пожала плечами, подошла к нему и села рядом. Пробка наполовину торчала из бутылки, она вытянула ее до конца и принюхалась:

- Кошмар, - отхлебнув, она передала бутылку Шарпу.

- Так что случилось?

Он понял, что пришло время для разговора. Тереза помолчала пару секунд, глядя в огонь, потом резко повернулась к нему, ее лицо исказилось:

- Значит, ты будешь в Бадахосе?

- Да.

- Точно? – она как будто сомневалась в его уверенности.

Шарп пожал плечами:

- Я не могу быть абсолютно уверен. Армия там будет, это точно, но нас могут послать в Лиссабон, а могут и здесь оставить. Откуда я знаю?

- Я хочу, чтобы ты там был.

Шарп ждал продолжения, но она замолчала и только смотрела в огонь. Вино горчило, но он отхлебнул немного и набросил жесткое одеяло ей на плечи. Она выглядела расстроенной.

- Почему ты хочешь, чтобы я там был? – спросил он мягко.

- Потому что там буду я.

- Потому что там будешь ты, - он произнес это как самую обыденную вещь в мире, но внутри себя он искал и не находил причину, малейший повод для Терезы оказаться внутри самой большой французской крепости в Испании.

Она кивнула:

- Да, я буду там. В крепости. Я уже была там, Ричард, жила там с апреля.

- В Бадахосе? Ты сражалась?

- Нет. Они не знают, что я La Aguja. Они считают меня Терезой Морено, племянницей Рафаэля Морено. Это брат моего отца, - она печально улыбнулась. – Французы даже разрешают мне проносить в город винтовку, представляешь? Чтобы защищаться от ужасных герильерос! Мы там живем, тетя, дядя и я, торгуем мехами, кожей и хотим мира, чтобы выручить побольше денег, - она скривилась.

- Я не понимаю.

Она отстранилась, пару раз ткнула байонетом в очаг и глотнула еще вина, затем спросила:

- Там будут проблемы?

- Проблемы?

- Как сегодня. Убийства? Воровство? Насилие?

- Если французы будут сражаться, то будут.

- Они будут сражаться. Ты должен найти меня там, понимаешь? – она умоляюще взглянула ему в лицо.

За окном собака облаивала мягкие хлопья снега. Он согласно кивнул, хотя оставался в замешательстве:

- Я понял. Но почему в Бадахосе?

- Ты рассердишься, если я скажу.

- Я не буду сердиться. Так почему в Бадахосе?

Она снова помолчала, кусая губу и глядя ему в лицо, потом взяла его руку и положила под одеяло, на свой обнаженный живот.

- Есть разница?

- Нет, - он погладил ее мягкую кожу, все еще не понимая.

Она глубоко вздохнула:

- У меня родился ребенок.

Его рука замерла, чувствуя жар ее плоти. Она пожала плечами:

- Я же говорила, ты рассердишься.

- Ребенок? – в голове все завертелось, как та снежная круговерть над пламенем.

- Твой ребенок. Наша дочь, - на ее глазах появились слезы, она уткнулась ему в плечо. – Она больна, Ричард, очень больна, ей нельзя путешествовать. Она может умереть. Такая маленькая еще…

- Наша дочь? Моя? – он почувствовал, как его переполняет радость.