|
Вам повезло: она не глубоко. Должно быть, пуля ударила на излете, – он направил свой взгляд куда-то за Шарпа, потом достал длинный тонкий пинцет. Осмотрев заостренные кончики, он соскоблил с них пятнышко грязи, поплевал и протер рукавом. – Так! Теперь лежите смирно и думайте об Англии! – он засунул пинцет в отверстие, разработанное щупом, и Шарп шепотом выругался. Доктор проигнорировал его слова: он нащупал пулю, которую зацепил щуп, надавил на пинцет и накрепко захватил комочек металла. – Замечательно! Еще секунду! – он резко дернул пинцет, нога Шарпа судорожно дернулась, и в руках доктора оказалась пуля, которую он вместе с инструментом презрительно бросил на стол. – Замечательно! Эх, если бы Нельсон был со мной знаком... Так, хорошо. Перевяжите его, Харви.
- Да, сэр, - ординатор отпустил локти Шарпа и нагнулся под стол в поисках чистого бинта. Доктор взял пулю, все еще зажатую в пинцете, и стряхнул с нее капли крови в ведро с водой. Затем он удивленно приподнял брови: - Ага! Пистолетная пуля! Неудивительно, что она не проникла глубоко: для пистолета, наверное, было далековато. Хотите ее сохранить? Шарп кивнул и подставил ладонь. Да, это была не мушкетная пуля: серый шарик был всего в полдюйма диаметром. Шарп вспомнил короткую вспышку желтого пламени: семиствольное ружье заряжалось именно полудюймовыми пулями. - Доктор? - Шарп? - А что с другой раной? Пуля еще там? Доктор тщательно вытер руки о фартук, знак исключительности профессии: - Нет. Прошла насквозь, Шарп, только кожу пробила. Вот, возьмите, - в руках его возник стакан бренди. Шарп выпил и откинулся на стол, ординатор промыл и перевязал его ногу. Особенной злости, что именно Хэйксвилл пытался его убить, у Шарпа не было – только любопытство и благодарность за то, что выжил. И уж точно он не был удивлен: если бы залповое ружье было у него, а Хэйксвилл оказался в пределах досягаемости, Шарп без тени сомнения нажал бы на курок и отправил сержанта к дьяволу. Он посмотрел на доктора: - Сколько времени, сэр? - Сейчас рассвет, Шарп, рассвет Пасхального воскресенья, когда все должны возрадоваться. Так что примите свою участь со смирением, - и он чихнул. - Конечно, сэр, - Шарп спустил ноги со стола и натянул кавалеристские штаны. В кожаной накладке на внутренней стороне правого бедра осталась маленькая дырочка там, куда ударила пуля. Доктор тоже заметил дырочку и рассмеялся: - На три дюйма выше – и вы были бы последним в своем роду. - Да, сэр. – Очень смешно. Он попробовал опереться на ногу и понял, что та выдержит. – Спасибо, сэр. - Не за что, Шарп, разве что за мои скромные способности и четкое исполнение обязанностей. Полбутылки рома – и будете скакать, как ягненок. Спасибо Медицинскому совету и лично главному аптекарю, коим я являюсь покорным слугой, – он приподнял полог палатки. - Приходите, если надо будет что-нибудь ампутировать. - Обязательно обращусь именно к вам, сэр. Войска, разойдясь после ночной атаки, уже сложили в штабеля оружие и заканчивали скудный завтрак. Зато пушки трудились вовсю, паля теперь не только по Тринидаду, но и по бастиону Санта-Мария, и Шарп представил, как дым стелется над водой озера. Проклятый порох! Количество пороха было сильно недооценено, иначе Шарп, Харпер и стрелки сейчас были бы героями. А так они стали париями. Шарп чувствовал, что назревают неприятности: ночной провал нуждается в козлах отпущения. В городе звонили во все колокола. Пасха. Шарп захромал к своей палатке и заметил справа, на краю рва, группу португальских или испанских женщин из числа следующих за армией – они собирали крохотные желтые цветы: весна вступала в свои права и немного смягчала пейзаж. Скоро будут открыты дороги и реки, по которым хлынут французские армии. Шарп задумался: показалось ли ему – или орудия сегодня действительно стреляют в ускоренном темпе? Британцы должны взять город, если хотят вернуть войну в Испанию. |
