— Любопытно. Хорошо сказано — «похищать облака».

— Меня это не утешает. Нужно идти к начальству, а с чем?

Зубин бесцельно перелистывал журнал. Повернулся.

— А ты уверен, что в вашем ведомстве не знают, за чем охотятся японцы? Сдается мне, что Курново какую-то информацию от тебя утаивает.

— Что ж, мне включить в свою схему еще и полковника? Я и так устал от него.

— Боюсь, еще не так устанешь… И вот что. Тут с нашим братом шибко не церемонятся, меня, кажется, скоро выпишут, долечиваться буду дома… Нам нужно не потеряться в этом городе. Запиши, пожалуйста, телефон, по которому меня можно найти.

23

Губарев понимал, что рано или поздно то, что возникло между ним и Полиной Ставровой, кончится, но думать об этом не хотел. Сейчас у него в «Аквариуме» был человек, которому он мог до конца доверять. Такой человек ему нужен, пусть даже он сам не знает, чем кончится игра, в которую он ее втянул.

История Полины Ставровой была проста.

Родилась и выросла в Кисловодске, родители были достаточно состоятельны, и ей с сестрой с пяти лет давались уроки музыки. Потом у младшей, Полины, обнаружился голос и артистические данные — и она стала брать уроки пения. Дальше — больше: увлеклась театром, играла в любительских спектаклях, в семнадцать против воли родителей уехала в Петербург — в надежде на артистическую карьеру. Увы, путь был обычен: в театральную студию Полина не попала, поступила в «Первую в России спецшколу шансонеток, цыганского пения и фантастических танцев». Весь курс длился пятнадцать дней. После школы стала пробоваться в музыкальные театры — не прошла по конкурсу. Пела в ресторанах, подрабатывала на званых вечерах. Наконец как будто повезло — получила сезонный ангажемент в «Аквариуме».

Однажды, когда она ждала его в пустой грим-уборной, он решился на объяснение.

— Поля, ты могла бы мне рассказать до конца о своих отношениях с Десницким и Танакой?

Застыла у зеркала. Усмехнулась.

— Почему ты спросил об этом?

— Потому что хочу знать о тебе все. Все до конца.

— Несмотря на то, что я о тебе всего до конца не знаю?

— Когда-нибудь узнаешь, обещаю.

— Дай бог… Не буду убеждать тебя, что родилась только сейчас. Но… если бы… Если бы ты знал все унижения, сквозь которые приходилось идти. Если бы знал… Вот, например, у нас… У нас, шансонных субреток, есть слово «раскрутить». Это значит: получить много, дав взамен мало. Лучше — ничего. Понимаешь?

— Я слышал это выражение.

— Тем лучше… Иногда приходится кого-то раскручивать. Без этого просто не проживешь, сама не выкрутишься, — тронула обеими руками щеки, сцепила пальцы. — Ты ведь знаешь, Танака присылает деньги на мое имя.

— Знаю, но не хочу знать.

— Я не хотела с тобой говорить об этом. Но раз уж начали… Подразумевается, эти деньги даются всей труппе, дебютанткам и кордебалету. Ну и, естественно, за это надо как-то отблагодарить. В любовницах Танаки ходили сначала Тарновская, потом Ринк, потом кто-то еще. Я тоже жду, когда-нибудь придет моя очередь… Извини, от этого никуда не деться. Тогда…

— Что — тогда?

— Тогда — прощай заработки. Придется уйти.

Он почувствовал, она говорит правду — и испытал легкость.

— А с Десницким… С ним было именно то самое, мне пришлось его раскрутить. Он сходил с ума, каждый день присылал подарки.