Фиби слегка покраснела. На самом деле ей строго-настрого запретили бить брата. И это при том, что бывали случаи, когда он вполне заслуживал хорошей взбучки.

— Мне пришлось его заставить.

— Почему?

— Ему нельзя было оставаться в доме. Рубен разобрался бы с ним в первую очередь. Не со мной, не с мамой, а именно с ним. Картер ведь совсем еще ребенок, и Рубену было прекрасно известно, что мама любит его больше всего на свете.

— Ты не только помогла Картеру выбраться, но и подложила в еду снотворное.

— Надо было класть больше. Я просто сыпала наугад. А вы сразу поняли, что я хотела вам сказать по телефону. — Она взяла еще ломтик картофеля. — Мне было как-то легче, когда я разговаривала с вами.

— Ты молодец, что догадалась сообщить мне о снотворном. Это позволило выгадать еще немного времени.

— А почему вы не стали включать электричество? Он так бесился из-за этого.

— Ну, ты ведь помнишь, как уговорила его отпустить тебя в ванну? Это тот же самый способ, когда за свои уступки ты пытаешься получить что-то взамен. На самом деле я уже готов был включить свет, когда мы заметили Картера — он как раз выбирался из окна ванной. Теперь надо было заболтать Рубена или позволить говорить тебе, а за это время увести Картера в безопасное место. Ты специально уронила бутылку, чтобы отвлечь его внимание? Рассчитывала, что он рассердится на тебя и забудет о твоем брате?

— Я знала, что он может ударить меня, но не думала, что он так разозлится. Наверно, он просто пристрелил бы меня, если бы не мама. Надо было с самого начала дать ему больше таблеток. Это мамино снотворное. Если бы не Рубен, она не стала бы его принимать, вот в чем ирония.

Дейв рассмеялся, и Фиби, словно бы оттаяв, тоже слегка улыбнулась.

— Про иронию нам рассказывали в школе. Когда они с мамой только начали встречаться, он старался показать себя с лучшей стороны. Но потом он стал все чаще придираться к нам — и к маме тоже. Думал теперь только о себе. Как-то раз он ударил маму по лицу.

— По распоряжению суда ему запрещено было приходить к вам.

Фиби кивнула.

— Мама сказала, что не хочет больше его видеть, но он продолжал крутиться поблизости и даже приходил к ней на работу. Постоянно следил за ней. Думаю, это еще не все, просто мама решила не рассказывать мне, чтобы не огорчать. Однажды он заявился к нам домой пьяный, и маме пришлось вызвать полицию. Они заставили его уйти, и только.

— Мне очень жаль, что мы не смогли сделать больше.

— Они сказали маме, что она может получить предписание суда. Так она и сделала. Не думаю, правда, что от этого предписания был какой-то толк.

— Пожалуй, ты права. Мне очень жаль, Фиби, что все так получилось. Как мне кажется, твоя мама сделала все возможное, чтобы защитить себя и свою семью.

Фиби взглянула на бумажный платок, который она мяла в своем кулаке.

— Почему он не послушал маму, когда она сказала ему, что больше не желает его видеть? Почему бы ему тогда же не уйти?

— Не знаю, Фиби.

Это был не тот ответ, который бы ей хотелось услышать. Более того, это было похоже на ложь. Фиби ненавидела, когда взрослые пытались солгать ей только потому, что считали, будто она еще маленькая.

Прожевав еще несколько картофельных ломтиков, она покачала головой:

— Может, вы и не знаете, но уж, конечно, догадываетесь. Вы просто думаете, что я не пойму, ведь мне еще нет даже двенадцати лет. На самом деле я уже многое способна понять.

Несколько мгновений он внимательно вглядывался в ее лицо, как если бы хотел прочесть там что-то важное.

— Что ж, я действительно догадываюсь, что заставило Рубена так поступить.