– Товарищ! Время – деньги! Вы бы лучше нас обеспечили парным молоком, ферма своя есть, и вовремя с утра машину подали. А то, что получается? Водитель только к девяти подъехал, а в поле мы оказались в десять часов. Это не труд, а форменное издевательство. Я видел, вы поросят молоком поите, обратом, могли бы и нам флягу привести. Молочко парное, особенно с похмелья дает неповторимый кислотный осадок. Тогда, может быть и труд будет в радость! Как, дорогой? Договорились?!

Непонятно было, то ли спрашивал Аркадий, то ли молочко рекламировал? Приехавший аж поперхнулся на полуслове, не привык он, видно, чтобы с ним так разговаривали.

– Пить надо меньше! – посоветовал он. Студенты улыбнулись. Оттуда донесся молодой голос:

– Рекомендации местного алкоголика принимаем к сведению.

Раздался смех. А Аркадий серьезно продолжал:

– Вы нам фронт работ обеспечьте. Дайте поле, которое мы должны за месяц убрать, а лекцию мы и сами можем вам прочитать, только вечером, а не в рабочее время. Не призывать нас надо, мы и так приехали, вот они перед вами стоим, а лучше бы ознакомили с правилами по технике безопасности. И вообще показали бы ударным трудом, личным примером, как нужно убирать картофель.

Парторг, как пиявка напившаяся кровью, стал багровым. А ребята, которым было наплевать на картошку, лишь бы осталось больше времени на вечерние танцы и ночные гуляния, поддержав Аркадия, загалдели:

– Поле покажите!

– Где наш фронт работ!

– Мы в десять раз быстрее сделаем!

Аркадий, конечно, прав был, если докопаться до сути, он был больше социалист и коммунист, чем приехавший агитатор. Но за спиной у первого стояла централизованная государственная власть, а за спиной Аркадия – кучка неорганизованных студентов.

Приехавший неплохо держал удар, к тому же оказался профессиональным демагогом. Он уже оправился от неожиданного наскока и, поступая согласно неписаным правилам ведения непредвиденно возникшего диспута-дискуссии, выбрал вместо толпы, одного оппонента – Аркадия. Муж всегда говорит, в любой драке, даже чисто теоретической, желательно с самого начала внести сумятицу, страх, неуверенность в ряды соперника. Самое лучшее внезапным, заранее отработанным, коварным ударом обезглавить противника. Бей по голове, ноги сами подкосятся. На войне, как на войне – все средства хороши. Оправившийся парторг прищурил глаза и, выделив из толпы Аркадия, с угрозой спросил:

– Ты что-то имеешь против советской власти?

Красиво, скажу я вам, он подменил конкретные требования Аркадия, высказанные, правда, в непочтительной форме, в нелояльный взгляд, существующей власти предержащей. От такой откровенной демагогии, мы все стоящие за его спиной замерли. Кто-то из студентов, как бы оправдываясь, взволнованно сказал:

– Он ничего такого не говорил!

Мы все знали, что обвинение в антисоветских взглядах автоматически вело к исключению из комсомола и соответственно из института. Парторг, видя, что защитников у Аркадия практически нет, пошел в атаку. Чем решать вопрос с молоком, с кроватями, с техникой безопасности, с транспортом, лучше обвинить зачинщиков бунта в крамоле, и ничего снова не делать. Через месяц студенты уедут, никому и в голову не придет интересоваться, какие бытовые условия у них были. До этого мы дотумкались намного позже, а сейчас, откровенно говоря, растерялись, если не сказать струсили. Ведь перед нами стояло начальство. А мы были воспитаны так, что начальству надо, не думая, подчиняться. Парторг уловил эти настроения заколебавшийся толпы и стал прессовать Аркадия:

– Время – деньги, говоришь? Да еще похмелье тебя мучает? Ты сюда приехал работать или демагогию разводить? Сам не работаешь, и другим не даешь? Да еще не наши лозунги насчет денег выдвигаешь? Ты мне здесь антисоветскую пропаганду прекрати!.