Внезапный взрыв смеха прервал его мрачные размышления, и он прислушался. Со двора донеслись звуки глухих ударов, за которыми последовало бормотание, а потом крик боли. Снова раздался смех, затем послышался голос одного из оруженосцев:

— Ты — бастард, вот ты кто. И к тому же коротышка. — Еще звук удара и стон. — Советую помнить свое место, оруженосец Клив.

После нового взрыва злорадного хохота небольшая группа парней выбежала из темноты за амбаром и направилась в парадную залу.

Эрик стоял неподвижно, как столб, у окна конюшни. Значит, щеночку Розалинды солоно приходится, размышлял он. Так ему и надо. Но все же это оскорбление, «бастард», неприятно поразило слух.

«А что тут такого, если мальчишка — бастард?» — говорил он себе. Придется юнцу окрепнуть духом и телом, если он хочет подняться выше своего нынешнего положения. Если же дрогнет, ослабеет под насмешками — превратится в трусливого, ничтожного олуха. Как он понесет свой крест — только его забота.

Все же, увидев, как ковыляет по темному двору бывший попутчик, Эрик нахмурил брови. Он был когда-то в таком же положении — чужака, незаконного сына ничем не примечательного рыцаря. Если бы он не превосходил других оруженосцев силой и ростом, то пострадал бы от них еще сильнее. Но он смог за себя постоять, и в конце концов им пришлось отступить. Однако у Клива не было такого преимущества. Когда бедняга, скорчившись и прихрамывая, проследовал мимо конюшни. Эрик вновь обругал себя за нелепые причуды собственной натуры.

— Поди сюда. — Отрывистая команда неожиданно прозвучала из темного дверного проема. Клив шарахнулся и съежился, испугавшись внезапного окрика и ожидая нового нападения.

— Ты! — Он задохнулся от удивления, потом прижал руку к боку. Затем медленно выпрямился во весь рост. — Так это ты стоишь за всем этим! — Он напоминал щенка, загнанного в угол.

— Если бы я хотел намять тебе бока, малыш, я бы не стал натравливать на тебя этих остолопов.

Последовало короткое молчание.

— Тогда чего же тебе надо? — вызывающе спросил юноша.

Эрик фыркнул. Он сам не знал, что ответить.

— Если хочешь остаться оруженосцем, надо уметь постоять за себя в драке.

— Я же был один! — запальчиво защищался Клив. — А их четверо, а то и больше.

— Тем более, — пожал плечами Эрик. — Учись драться, или тебя заставят ползать.

— Никто не увидит меня на коленях.

— Это ты сейчас такой смелый.

— Я сам о себе позабочусь, — выпалил Клив, бросив недобрый взгляд на внушительную фигуру собеседника. — Это не твое дело.

— Я могу тебя научить некоторым приемам.

В молчании, которое за этим последовало, Эрик почти слышал мысли, которые мелькали в голове удивленного Клива.

— Мне не нужны приемы, — огрызнулся он. Эрик молча ждал, и тон юноши изменился. — Почему ты мне это предлагаешь?

Эрик улыбнулся в темноте:

— Скажем, я сторонник честной борьбы и могу помочь тебе уравнять шансы.

— Но почему?

В этот редкий для него момент слабости Эрик ответил честнее, чем намеревался:

— Мы не такие уж разные, Клив, как кажется на вид. И я не люблю трусов, которые нападают на слабых.

— Как будто ты не делал того же самого! Разбойники всегда нападают на тех, кто слабее их. — Но даже эти колкие слова не могли скрыть любопытство Клива.