— О, Аллах, где мой платок? Где мой платок?! — запричитала вдруг слабым голосом Симин.

— Госпожа, она пришла в себя! — Марьям склонилась над пострадавшей.

— Это хорошо, — кивнула Джин, входя в палату.

— Где мой платок? — повторила женщина, повернув к ней серое, испещренное ссадинами лицо с запавшими блеклыми глазами.

— Вы в больнице, Симин, здесь платок необязателен, — мягко сказала Джин.

— Нет, дайте мне платок, я не могу без платка… — Женщина попробовала опереться на руку и привстать, но сил не было, и рука повисла безвольной плетью. Джин подняла её и осторожно положила на постель. — Непокрытая голова — большой грех, — продолжала настаивать на своей просьбе Симин. — Меня люди засмеют…

— Но здесь только мы, врачи.

— Всё равно… Дайте платок…

— Хорошо. Марьям, — повернулась Джин к сестре, — накрой ей голову чистой простыней. Но так, чтобы я смогла осмотреть все повреждения на лице и шее.

— Слушаюсь, госпожа. — Марьям проворно выполнила её указания.

— Теперь вы довольны, Симин? — Джин хотела отойти, чтобы надеть хирургические перчатки, но тонкие пальцы женщины скользнули по её запястью, как бы удерживая. Джин остановилась.

— Это вы… были там? — чуть слышно спросила Симин. — Со мной…

— Под завалами? — догадалась Джин. — Да, я.

— Вы сказали…

— Что ваш ребенок жив? — снова закончила за нее фразу Джин. — Я сказала правду, Симин. — Она присела на край кровати, взяла руку женщины в свою. — Один из ваших детей выжил, самый младший. Его скоро привезут сюда.

— Хафиз? — серые губы женщины задрожали, в глазах блеснули слезы. — Уцелел только Хафиз?.. — Она затаила дыхание в ожидании ответа.

— К сожалению, да. Только он, — горько вздохнула Джин. Но тут же взяла себя в руки и улыбнулась: — И вы. Разве этого недостаточно, чтобы продолжать жить и радоваться жизни? Другие семьи погибли полностью…

Женщина чуть заметно кивнула, закрыла глаза, прошептала:

— Храни вас Аллах. — По щекам её покатились слезы. — Перед тем как всё случилось, я посадила Хафиза в кроватку, а сама отошла за едой на кухню, хотела его покормить. Неожиданно пол под ногами зашатался, стены начали рушиться прямо на глазах… Что-то тяжелое ударило меня по голове, и больше я ничего не помню. А ведь я еще за три дня до этого говорила мужу, что надо уходить, предупреждала, что вода в колодце убывает, а камни во дворе стали горячими… А он отмахивался, говорил, что старые приметы — давно изжившие себя предрассудки… Сам-то ведь он у меня с образованием был, в Тегеране учился… Вот я и не посмела перечить. А в тот день, еще утром, вода в колодце совсем пересохла. А когда я пришла на реку белье полоскать, от воды аж пар валил — кипяток кипятком. Я сразу домой побежала, хотела мужу об этом рассказать, но тут Хафиз заплакал, проголодался. Вот я и кинулась первым делом на кухню…

— Спасатели его так и нашли: сидел в кроватке, а каменная плита над ним как бы «домиком» сложилась, — улыбнулась Джин. — В руках — игрушка, на теле — ни единой царапины.