Изредка сплетни докатывались даже до Нариз, но она только усмехалась и делала Катиш очередной подарок — моточек кружев, отрез на платье или сладости с господского стола. Радуясь безделушкам, сладости Катиш все-таки предпочитала относить сыновьям — мальчишек она любила и баловала. Но помня о том, как тяжело начиналась их собственная с мужем карьера, собиралась обучать их грамоте, рассуждая так:

— Они, ридгана Нариз, парни у меня толковые. А ежели еще и грамоту будут знать, то глядишь, смогут стать экономами или даже кастелянами.

Честолюбивые планы Катиш Нариз поддерживала, и после небольшого совещания с мужем открыла для детей прислуги нечто вроде школы. Благо, в огромном замке хватало пустых помещений.

Воспользовались возможностью не все. Некоторые дети просто не хотели учиться, у некоторых родители считали это глупостью и пустой тратой времени, но почти полтора десятка детей посещали класс каждые семь дней из рундины. Нариз не давила на людей, понимая, что спешить некуда и, как сказала Эрина Милосердная, «Жизнь все расставит по своим местам».

Письма от Рейга приходили достаточно часто — удавалось обмениваться ими через приезжих купцов. Новости почти всегда были хорошие и даже случившееся два года назад отвратительное лето не загнало поместье в долги — просто доход был в половину меньше обычного.

Следя по письмам за мыслями брата, Нариз чуть огорчалась, но больше радовалась его взрослению, его самостоятельности. Однако его последнее сообщение произвело в семье небольшой переполох. Брат писал, что обручился с очаровательной фарандой Маноли и приглашал семью на свадьбу к осени.

После бурного обсуждения Леон решил:

— Сейчас я уеду надолго — меня беспокоит управляющий в Торне, что-то он там мутит. А когда вернусь, несколько дней отдохну и, в общем-то мы сможем поехать всей семьей, пригласим Корта на некоторое время пожить в замке, — он улыбнулся и добавил, — а для детей эта поездка будет настоящим приключением.

ТРИНАДЦАТЫЙ ГОД ОТ МОМЕНТА ПОПАДАНИЯ

День начался обычными хлопотами, но после завтрака Нариз получила неприятное письмо — Максин Миронг писал, что один из тиражей книг, заказанных неким ридганом, оплатили только наполовину и забирать не спешат. Нариз нахмурилась — придется ехать и разбираться самой. Фаранду Максину ридган не по зубам. А дальше досадные неприятности покатились сплошным комом.

Вывихнул ногу повар, и обед подали пригоревший; вместо тихого часа, когда гувернантки отлучились на перекус, семилетние Линда и Мирина забрались в мамину шкатулку для рукоделия, что им было строжайше запрещено, и обстригли друг другу челки под корень.

В целом, ничего страшного не случилось, но глядя на две зареванные мордахи, которые просили маму «снова сделать им красиво», Нариз расстроилась. Челки отрастут, но вот когда из поездки вернется Леон, он однозначно огорчится — дочек он безумно любил и баловал.

После обеда состоялся неприятный разговор с Маркусом. Он ухитрился нагрубить деду и даже не сразу признал свою вину. Наказание Нариз назначила суровое:

— Две рундины без конных прогулок.

Маркус расстроенно сопел, но покорно кивнул головой, понимая, что мама права. Перед ужином сын отправился мириться с дедом, а Нариз, утомленная чередой неприятностей, раздраженно опустилась в кресло. Катиш с ничего не выражающим лицом подала ей листок, скрепленный восковой печатью.

Оттиск с перстня мужа Нариз узнала сразу, и сердце тревожно забилось. Катиш вышла из комнаты, а Нариз сломала печать и прочитала единственную строчку на листе бумаги: «После ужина жду тебя в юрте». Эта простая фраза перечеркнула все дрязги дня. Нариз улыбнулась — Леон уезжал почти на рундину, и она тоже успела соскучиться.