— Дрянная сучонка! — прошипел Генри. — Придется пороть ее кнутом каждый день, пока ее дьявольская гордость не будет сломлена. Ну а потом я буду драть ее дважды в неделю, чтобы не забывала, в чьих руках ее судьба. Да, девчонке нужна твердая рука и неуклонная дисциплина. Все это она получит в моем доме.

Кроме того, он заметил, что у нее растут груди. Это означает, что ее связь с луной прерывается ежемесячно. Нельзя с нее глаз спускать, иначе она опозорит семью. Она должна оставаться девственницей до тех пор, пока Генри не сможет ее объездить!

Он намеревался положить сына в постель к племяннице, когда ему исполнится двенадцать. Розамунде к тому времени будет двадцать. Ничего, он раздобудет пояс целомудрия и наденет на племянницу, чтобы не беспокоиться о ее добродетели. Именно его внук унаследует Фрайарсгейт, иного он не допустит.

Он хмуро уставился на слугу, стоявшего рядом, и тот поспешил налить ему вина. Генри Болтон выпил, рыгнул и, поднявшись, взглянул на тело Хью Кэбота.

Жители Фрайарсгейта один за другим длинной цепочкой проходили мимо гроба. Лица у всех были грустными, многие, не скрываясь, плакали. О чем они рыдают? Хью Кэбот был чужаком и женился на Розамунде, чтобы сберечь Фрайарсгейт для Генри. Вероятно, он распустил здешних обитателей. Они скорбят по нему, потому что боятся нового строгого хозяина, только и всего.

К удивлению Генри Болтона, оказалось, что погребальную службу справляет его единокровный брат Ричард.

— Почему это вдруг послали за тобой? — грубо спросил он. — Где отец Бернард?

— И тебе добрый день. Генри, — усмехнулся Ричард Болтон. — Бедный старый Бернард умер три года назад, и с тех пор здесь нет постоянного священника. Эдмунд позвал меня похоронить Хью.

Священник проницательно оглядел младшего брата:

— А ты все толстеешь? Слишком много вина и еды вредно для человека.

Сам Ричард был высоким, стройным, с худощавым, благородным лицом аскета. Черная сутана, подпоясанная белым поясом, смотрелась на нем так же элегантно, как придворное платье.

— Давай лучше похороним Кэбота без лишнего шума и суеты, — огрызнулся Генри. — Я должен уехать завтра и забираю с собой Розамунду.

— Ты не можешь уехать, пока я не зачитаю завещание Хью, — спокойно возразил Ричард и, кивком показав на племянника, осведомился:

— Это твой сын?

Генри Болтон-младший увлеченно сосал палец. Отец ударил его по руке и подтолкнул вперед:

— Это брат Ричард, новый священник.

— Видели, какое владение? Это мое! — объявил мальчишка вместо приветствия. — Старик помер, и теперь все достанется мне, только жена, которую выбрал отец, очень противная. Дерзкая такая и все время злится на меня. Вы должны сказать, что она непременно отправится в ад, если не будет уважать мужа. Мой отец говорит, что я должен стать ее господином и повелителем.

Ричард Болтон проглотил неуместный смех, едва не сорвавшийся с губ. Серо-голубые глаза лукаво блеснули при виде досадливо хмурившегося брата.

— В самом деле? — обронил он как мог серьезнее. Генри наградил наследника подзатыльником, и парнишка взвыл от неожиданности. Слезы полились по грязным щекам.

— У тебя есть завещание? — допытывался Генри. — И что там говорится? Правда, какое это имеет значение, если Розамунда принадлежит мне и я могу делать с ней все, что пожелаю.

— Завещание будет оглашено после поминального пира, как полагается по обычаю, — ответил святой отец.

— О, если так уж угодно, можешь делать из этого великую тайну, но это ничего не изменит, — раздраженно отмахнулся Генри и, повернувшись к сыну, рявкнул:

— Да прекрати ты свое нытье!

Розамунда села между ним и кузеном.