Окружной начальник все говорил и говорил. Мартин Бек заглядывал через плечо репортеру, сидящему перед ним, и видел, как у того в блокноте вырастает огромная разукрашенная звезда. Телеоператор вяло висел на своем штативе.

– …а мы не будем и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого… деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив – общественность, как выражаемся мы в полиции.

Колльберг зевал. Ольберг, казалось, вот‑вот придет в отчаяние.

Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Трех журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма; через минуту он узнал еще несколько человек. Большинство журналистов были людьми молодыми.

– Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, – заключил наконец окружной начальник и сел.

Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Бóльшую часть вопросов задавали три молодых репортера, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидит молча и вообще не делает никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из‑за табачного дыма уже почти ничего не было видно.

Вопрос:  Почему до сих пор не было ни одной пресс‑конференции?

Ответ:  Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.

Вопрос:  Будет ли кто‑либо арестован в ближайшее время?

Ответ:  Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.

Вопрос:  Имеется ли у вас какая‑нибудь версия?

Ответ:  Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.

(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.)

Вопрос:  Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?

(Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Колльберга.)

Ответ:  К сожалению, да.

Вопрос:  Не произошло ли это потому, что полиция оставила нас, журналистов, без какой‑либо достоверной информации? Причем сделала это нарочно, чтобы эту информацию мы добывали сами?

Ответ:  Гм, гм.

(Некоторые менее болтливые репортеры начали уже проявлять признаки отвращения к происходящему.)

Вопрос:  Вы идентифицировали жертву?

(Комиссар Ларссон быстро взглянул на Ольберга и предоставил право ответа ему. Потом сел и демонстративно вынул из кармана сигару.)

Ответ:  Нет.

Вопрос:  Можно ли предположить, что она из Муталы или окрестностей?

Ответ:  Нет, вряд ли.

Вопрос:  Почему?

Ответ:  Потому, что в этом случае мы бы наверняка смогли установить ее личность.

Вопрос:  Только ли по этой причине вы полагаете, что она приезжая?

(Ольберг тупо уставился на комиссара, тот целиком был поглощен своей сигарой.)

Ответ:  Да.

Вопрос:  Дал ли какие‑либо результаты осмотр дна озера и волнолома?

Ответ:  Мы обнаружили целый ряд предметов.

Вопрос:  Имеют ли эти предметы связь с преступлением?

Ответ:  На это трудно ответить.

Вопрос:  Сколько лет было жертве?

Ответ:  Двадцать пять‑тридцать.

Вопрос:  Можете ли вы уточнить, сколько времени она уже была мертва, когда ее обнаружили?

Ответ:  На это тоже нелегко ответить. От трех до пяти дней.

Вопрос:  Вы предоставили для публикации в газетах словесный портрет.