– Нет.

– Все спят. Абсолютно тихо и пусто, нигде ни души. Практически все не заперто. Когда пароход проплывал по озеру Веттерн между полуночью и рассветом, на борту бодрствовали лишь три человека, причем они несли вахту – двое в рулевой рубке и один в машинном отделении.

– Но ведь должен же был кто‑нибудь заметить, что в Гётеборге она не сошла на берег!

– После прибытия можно не соблюдать никаких формальностей. Пароход еще только приближается к порту, а пассажиры уже собирают свой багаж и толпятся у выхода, и, как только судно причалит, стремглав бегут на берег. Не забывай, что пароход опоздал, так что все спешили. Кроме того, они причалили, когда еще было темно.

Мартин Бек договорил и молча глядел в стену.

– Больше всего меня поражает то, что пассажиры и соседней каюте ничего не заметили.

– Ну, это я могу тебе объяснить. Я узнал об этом меньше двух часов назад. В каюте A3 находилась какая‑то супружеская пара из Голландии. Им обоим за семьдесят и оба они глухие, как пни.

Колльберг полистал блокнот и взъерошил волосы.

– Наша так называемая версия того, как произошло преступление, основана главным образом на логических предположениях и психологических заключениях. С убедительными доказательствами дело обстоит хуже. Пока придется придерживаться этой версии, какой бы она ни была, потому что другой у нас нет. А сейчас давай посмотрим, что у нас получается со статистикой, не возражаешь?

Мартин Бек откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

– Давай, – кивнул он.

– У нас имеются фамилии восьмидесяти шести человек, которые находились на пароходе. Шестьдесят восемь пассажиров и восемнадцать членов команды. Далее, нам удалось выяснить местожительство или разными способами вступить в контакт со всеми, кроме одиннадцати человек. Но даже у этих одиннадцати нам известна национальность, пол, а у троих и возраст. Воспользуемся теперь методом исключения: во‑первых, исключим Розанну Макгроу. Остается восемьдесят пять. Далее, все женщины, восемь из команды и тридцать семь пассажирок. Остается сорок, в том числе четыре ребенка до десяти лет и семь стариков за семьдесят. Остается двадцать девять. Далее, капитан и член команды, стоящий в ту ночь у руля. Они несли вахту с двадцати ноль‑ноль до полуночи и имеют алиби. Трудно предположить, что у них было время прогуляться по пароходу и от нечего делать совершить убийство. Если же говорить о персонале машинного отделения, то такой уверенности нет. Ну, в любом случае имеем минус два. Остается двадцать семь мужчин в возрасте от четырнадцати до шестидесяти восьми лет. Двенадцать шведов, в том числе семь членов команды, пять американцев, три немца, один датчанин, один южноафриканец, один француз, один англичанин, один шотландец, один турок и один голландец.

География просто ужасает. Один из американцев живет в Орегоне, другой – в Техасе, англичанин из Нассау на Багамских островах, южноафриканец живет в Дурбане, а турок – в Анкаре. Тот, кто будет их допрашивать, получит истинное наслаждение. Адреса четырех из этих двадцати семи пока установить не удалось: одного датчанина и трех шведов. Нам также не удалось выяснить, был ли кто‑либо из пассажиров на пароходе не в первый раз, хотя Меландер проштудировал списки пассажиров за последние двадцать пять лет. По моему личному мнению, никто из них не был там повторно.

В одноместных каютах жили только четверо, остальные были более или менее на виду у тех, с кем делили каюту. Никто из них не знал судно настолько хорошо, чтобы это проделать. Теперь у нас остается восемь членов команды, рулевой, те два кочегара, повар и один матрос. Механика мы исключили: он относится к старшей возрастной группе. По моему мнению, никто из них этого не делал. В команде друг о друге все хорошо знают, кроме того, по‑видимому, их возможности сблизиться с пассажирами весьма ограничены.