|
— Помогите нам только добраться до кабинета Силано, и весь дальнейший риск мы возьмем на себя, а вы спокойно отправитесь в собор ждать нас. — Но я же ваш тюремщик, мне не положено оставлять вас одних. — Неужели вы думаете, что обладание величайшими в мире сокровищами не свяжет нас троих крепче любых цепей? Поверьте мне, Бонифаций… вам не удастся отвязаться от нас. Нам предстояло пройти по Парижу около полутора миль, и мы не стали нанимать экипаж, чтобы иметь возможность незаметно обойти все расставленные на улицах военно-пропускные пункты. Париж, казалось, замер в тревожном ожидании. Под малочисленными фонарями топтались редкие стайки горожан, распространяя самые разноречивые слухи о происходящем перевороте. Бонапарт пришел к власти. Бонапарта арестовали. Бонапарт отправился в Сен-Клу, или в Люксембургский дворец, или даже в Версаль. Депутаты ждут поддержки народа. Депутаты поддержали Бонапарта. Депутаты бежали. Вялые пустые сплетни передавались из уст в уста. Миновав управление муниципалитета, мы перешли на северный берег Сены и заметили, что даже освещенные обычно театры погружены во мрак. Я любил вспоминать их фойе, заполненные соблазнительно деловыми куртизанками. По берегу реки мы направились в западном направлении, удаляясь от Лувра. За нашими спинами на фоне затянутого облачной пеленой неба темнели освещенные мутной луной грандиозные шпили и контрфорсы собора, возвышавшегося на острове Сите. — Вот там вы должны будете ждать нас в боевой готовности, — сказал я Бонифацию, указав на громаду собора. — Мы придем туда с книгой и плененным Силано. Он кивнул. Мы нырнули под арку, пропуская с топотом пронесшийся мимо отряд кавалерии. Разок мне показалось, что за нами кто-то следит, но я успел заметить лишь подол юбки, скрывшейся за углом дома. А в другой раз промелькнула и кудрявая прядь огненной шевелюры. Неужели у меня опять разыгралось воображение? Как бы мне хотелось иметь под рукой мою винтовку или хоть какой-то пистолет, но если бы нас задержали с оружием, то могли бы с ходу арестовать. Ношение огнестрельного оружия в городе было запрещено. — Ты видела сейчас странную женщину? — спросил я Астизу. — В Париже для меня все выглядят странными. Остался позади Лувр и темный, как расплавленный металл, речной поток, и мы, пройдя по саду Тюильри, направились к великолепному фасаду дворца, выстроенного пару столетий назад по приказу Екатерины Медичи. Как и во многих европейских дворцах, его размеры и количество комнат раз в десять превосходили практические нужды, и, более того, после строительства Версаля он практически пустовал. Во время революции несчастному Людовику с Марией Антуанеттой пришлось переехать сюда, а потом ворвавшаяся в здание оголтелая толпа нанесла дворцу невиданный ранее ущерб. До сих пор дворец выглядел призрачным и необитаемым. Благодаря служебному пропуску Бонифация мы прошли мимо одного скучающего и сонного стражника, объяснив, что у нас сроч ное дело. А какие еще дела могли быть в эти судьбоносные дни? — Не стоило бы женщине соваться туда, — посоветовал солдат, жадно глянув на Астизу. — Да и никому бы не стоило. Похоже, покои там охраняют привидения. — Привидения? — бледнея, повторил Бонифаций. — Мои напарники слышали их нынче ночью. — Вы имеете в виду графа? — Нет, когда он ушел, сверху доносился какой-то шум, словно кто-то ходил по его апартаментам. — Он усмехнулся, показав желтоватые зубы. — Вы можете оставить даму со мной. |
