– Взрослые, – подтвердил германец, пытаясь говорить на норманно-французском. – А также совершеннолетие и обладающие всей ответственностью перед законом и доказанной дееспособностью… И что?

    – Взрослые люди не могут долго жить отшельниками, – без всяких обиняков выдал Казаков.

    – Го-осподи, – Гунтер воткнул топор в колоду и вытер рукавом лоб. – И этот туда же, мало мне Мишеля! Какое счастье, что Дугал Мак-Лауд уехал, вот было бы веселье на всю округу! Успокойся, в радиусе ближайших пятидесяти километров публичные дома отсутствуют как данность. И потом, такая форма… э-э… обслуживания в нынешние времена категорически не приветствуется.

    – В любом и каждом романе о Средневековье, – Сергей ударил лезвием по полешку так, что только щепки полетели, – в несметных количествах наличествуют сговорчивые крестьянские девицы, любезные к скучающим господам служанки или, на худой конец, ждущие утешения вдовы.

    – Ты читал неправильные романы, – буркнул германец, но вдруг его голову посетила до неожиданности оригинальная мысль. Зачем искать что-то на стороне, когда искомый объект находится буквально в нескольких минутах ходьбы от землянки отца Колумбана? Если уж мессир Казаков решил развлечься – будет ему развлечение. Надолго запомнит.

    – Вот тебе… – Гунтер залез в плоский кожаный кошелечек, висевший на ремне, и вытащил серебряный полупенсовик с профилем короля Генриха II Английского. – Вот тебе два фартинга или полпенса. Кстати, давно пора научиться разбираться в здешней денежной системе. Топай в замок, дрова я сам дорублю. Оденься поприличнее – вон, мой колет возьми. Придешь, скажешь на воротах, что новый оруженосец Мишеля, он о тебе уже там натрепался. Спросишь Сванхильд, она на кухне работает. Дашь ей монетку, а дальше сами договоритесь.

    Радостно насвистывавший Казаков исчез между деревьев, взяв направление к возвышающемуся на холме темному кубу замка Фармер.

    Гунтер прекрасно понимал, что сотворил злую шутку. Сванхильд, первая шлюха округи, представляла собой дородную высокорослую гром-бабу – нечто среднее между танком «Колоссаль» и медведицей в период течки. Ему посчастливилось пообщаться с ней месяц назад (между прочим, с подачи сюзерена, чтоб его…) и эта встреча до сих пор не выходила из памяти. Сванхильд была женщиной солидной, но слишком уж темпераментной.

    Когда стемнело, явился отец Колумбан, радостно объявил, что у жены кузнеца в Антрене родилась крепенькая здоровая двойня, и это в добавление к еще четырнадцати детям. Германец мысленно посочувствовал кузнецу, но вскоре догадался, что если все дети живы и здоровы, значит, отец и мать могут обеспечить им пропитание и нормальную жизнь. В семьях вилланов новорожденные умирали часто (впрочем, также, как и семьях благородных), потому отцы с матерями и старались максимально приумножить свое потомство, дабы в будущем было кому передать дом, хозяйство и надел земли, арендованный у мессира де Фармера-старшего.

    Казаков не возвращался.

    После восхода луны заглянул Мишель – уставший, вспотевший, но довольный охотой. Рыцарь сгрузил на порог дома отца Колумбана небольшого кабанчика, собственноручно забитого пикой на охоте, какое-то время ушло на разделку тушки…

    – Где это чудовище? – неприязненно поинтересовался рыцарь, быстро работая окровавленным ножом.

    – Сын мой! – возмутился отец Колумбан, созерцавший, как трудятся его гости. – Как насчет того, чтобы возлюбить ближнего своего? Почему ты сердишься? Если наш новый друг не такой, как мы, то это не значит, что к нему нужно плохо относиться.