В это поверил охотно – все, что не имеет отношения к женщинам и выпивке, горбуна заботит мало. Но в чем-то он лукавил – простодушный Тук не умел обманывать, и лицо выдавало все эмоции. Ему, похоже, здесь не по себе. Да и мне тоже – вспомнил убежище погани, в котором едва не погиб. Видимо, что-то недоговаривает, или на генном уровне въелся страх перед подобными объектами.

Раз межгорцы решили здесь обосноваться, значит, то, что творилось снаружи, пугало их гораздо сильнее.

Будь я в нормальном состоянии, начал бы исследовать стены и потолок, выдавливать из горбуна информацию капля за каплей, но сейчас не до этого. Я прибыл сюда не для археологических изысканий.

– Тук, где старик?

– Вы о ком?

– А ты сам попробуй ответить.

– Ах! Вы об этом! Дальше он. В главной норе. Со всеми остальными. Мы вас не стали туда нести – воняет сильно.

– Здесь тоже запах тот еще…

– Э-э-э нет! Вы там не были и не знаете, каково. Там мухи давно передохли. Я как заглянул, так сразу дышать перестал, а потом долго слезами умывался. Духан такой – хоть рыбу копти.

Слова Тука мне не понравились. Мысль о том, что в обитаемом помещении воздух гораздо хуже, чем в этой клоаке, не вдохновляла.

– Этот старик ходить может?

– А кто его знает. Лежит, поглядывает в потолок. Не видел я, чтобы он поднимался.

– Ну так сходи и подними. Приведи сюда. Мне с ним поговорить надо.

– Время позднее. Может, лучше утром?

Справедливо заметил… Будить старика как-то нехорошо. С другой стороны, вдруг он не спит?

– Тук, проверь. Если он дрыхнет, то не трогай. А если нет, тогда тащи.

– Да по нему не поймешь. Глаза открыты, но вроде как и не в сознании. У стариков бывает, если сильно дряхлые. А этот рассыпается совсем. Того и гляди окочурится. Ставлю золотой против дырявого медяка, что до весны не дотянет.

– Вот видишь! А ты мне доказывал, что надо по весне сюда ехать. Весной было бы поздно.

– Ваша правда. Да только и сейчас поздновато. Старик этот, похоже, совсем из ума выжил.

– Приведи его, и проверим.

Я не ошибся. Горбун, выбравшись из лаза, вытащил за собой весьма колоритного старика. Такой будет иметь успех в фильмах, где присутствуют сцены с восстанием из склепов древних покойников. Покрой бинтами – отличная мумия получится. Выйдет существенная экономия на гриме – он здесь ни к чему.

Сухое существо с грязными седыми волосами, небрежно обрезанными на уровне плеч, обмотанное непонятно на чем держащимся тряпьем. Желтое лицо с носом-клювом, выдающимся над впалыми морщинистыми щеками, трясущиеся руки, подгибающиеся ноги. Глаза и впрямь будто неживые – никаких эмоций. Только бесконечная усталость и тоска. Я не смог поймать его бегающего взгляда, да и не стремился. И без этого понял, что разговор получится непростой.

– Тук, ты его разбудил?

– Нет.

– А чего он скулит?

– Да кто ж его знает?! Боится, наверное.

– Эй! Уважаемый! Не бойтесь, мы вас не тронем.

В ответ старик заскулил еще сильнее.

– Да что это с ним?!

– Так чужих давно не видел. И вообще думает, что мы его выгоним.

– Куда выгоним?

– Да на улицу. Местные, похоже, давно это хотят сделать. Еды нет, а кормить его приходится. Толку с такого?

– Да уж… порядочки у них…

– Не от хорошей жизни.