|
И при невозможности спуститься вниз по отвесным стенам, единственным местом, дающим хоть какую‑то надежду, было именно это. Итак, вперед. Это было не так‑то легко. Цистерна была сделана из гладкого металла, а до ее верха я просто не мог достать. Но я должен был это сделать. Я отошел на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул и почувствовал, что мои пальцы ухватились за край цистерны. Я попытался вскарабкаться наверх, но они вдруг разжались, и я тяжело грохнулся на крышу. Если кто‑либо находился в это время внизу, он бы обязательно услышал это. Оставалось надеяться, что я находился над незанятой камерой, а не над холлом.
– Хватит надеяться на лучшее, а вот прыгать не хватит, Джим, – сказал я, прибавив к этому несколько ругательств для поднятия духа, как мне хотелось бы думать. Я должен был взобраться наверх! На этот раз я отошел еще дальше, упершись икрами в перила, и сделал несколько глубоких вдохов. Вперед! Подбежать, быстро оттолкнуться от нужного места – прыгнуть! Моя рука с размаху шлепнулась на край бака. Я ухватился за него, подтянулся, перекинул вторую руку, яростно толкая свое тело вверх и получая синяки и царапины о грубую металлическую поверхность, пока мне все же не удалось влезть на самый верх цистерны. Лежа там наверху и тяжело дыша, я смотрел на мертвую птицу, лежавшую тут же совсем близко к моему лицу и таращившую на меня свои остекленевшие глаза. Я уж было собирался столкнуть ее, как услышал звук тяжело опустившейся на крышу дверцы люка. – Подтолкни меня немного, а? Я застрял! По хриплому дыханию и ворчанию, которое за этим последовало, я догадался, что это должен был быть один из тех двух толстых караульных, которых я видел на нижнем этаже. Еще более громкое сопение и пыхтение возвестило о том, что появился и его тучный сотоварищ. – Не понимаю, ради чего мы сюда забрались, – захныкал первый прибывший. – Я знаю, – довольно строго произнес его товарищ. – Мы должны выполнять приказы, что еще никому не повредило. – Но ведь люк был закрыт. – Закрыта была и дверь камеры, через которую он прошел. Давай посмотрим вокруг. Тяжелые шаги обошли крышу и вернулись обратно. – Здесь нет. Да и спрятаться‑то негде. Даже не висит нигде на краю крыши, я смотрел. – Осталось одно место, которое мы еще не осмотрели. Я почувствовал их испепеляющие взгляды через толщу металла. Сердце мое снова бешено заколотилось. Я вжался в ржавую металлическую крышу и ничего, кроме отчаяния, не ощущал, когда скрип шагов стал раздаваться совсем близко. – Он не смог бы забраться сюда. Слишком высоко. Я не достаю даже до крыши. – Ты не смог бы достать и до шнурков на ботинках, если бы нагнулся. Давай посади‑ка меня. Если ты поддержишь меня за ногу, я смогу дотянуться до верха и ухватиться за что‑нибудь. Только и надо‑то, что взглянуть разок. Как же он был прав. Просто разок взглянуть. И я ничего не мог с этим поделать. Мне стало совершенно безразлично мое поражение. Я лежал, прислушиваясь к скрипу и проклятиям, тяжелому пыхтению и царапанию по железу. Звуки становились все ближе, и наконец прямо перед моим лицом появилась огромная лапища, уцепившаяся за край цистерны. Тут, наверное, сработало мое подсознание, так как, клянусь вам, никаких логических размышлений с моей стороны здесь не было задействовано. Моя рука высунулась вперед и подтолкнула мертвую птицу на самый край, прямо под его пальцы. Они опустились точно на нужное место и сгребли бедное создание. Результат был просто потрясающим! Птица исчезла, а вместе с нею и рука, последовали вопли и крики, а за ними два тяжелых удара. – Зачем ты это сделал? – Я схватил ее, аах – ооуу! Я сломал лодыжку. – Проверь, можешь ли ты встать на ногу. Вот так, держись за мое плечо. Опирайся на вторую ногу, пойдем сюда. |
