Вскоре после прибытия Марии в Шотландию там разразился скандал с французским поэтом Пьером де Шателяром. Француз прибыл в Шотландию в свите королевы, а затем вернулся обратно ко двору Екатерины Медичи. Однако вскоре его вновь направили в Эдинбург. Должно быть, коварная французская королева хотела приставить к бывшей невестке своего шпиона.

Мне доносили, что Шателяр и Давид ле Шант, то есть Давид Певец (так она называла Риччио) все время находятся в обществе королевы. Про Шателяра сплетничали, что он любовник Марии. Однажды его обнаружили спрятавшимся в опочивальне королевы. Мария и ее фрейлины подняли шум, вызвали стражу, и все же я сильно подозреваю, что на столь отчаянный поступок француз мог решиться не без поощрения со стороны своей повелительницы.

После этого скандала Шателяр расстался с головой, беднягу казнили на базарной площади в Эдинбурге. Перед смертью злополучный влюбленный проявил незаурядное мужество. Мне рассказывали, что, уже стоя на эшафоте, он читал вслух строки из ронсаровского «Гимна смерти»:

Красивый конец, ничего не скажешь. Бедный рифмоплет, его гибель не спасла репутацию королевы.

Далее события развивались еще более драматически. Мне так и не удалось выяснить, является ли Давид Риччио любовником Марии. Безусловно, шотландская королева была весьма неравнодушна к мужчинам, достаточно вспомнить, как она носилась с Данли перед свадьбой. Очевидно, Мария отличалась повышенной чувствительностью, в этом случае резонно предположить, что, охладев к супругу, она нашла утешение с итальянцем.

Мне было ясно, что итальянец обречен. Я столько раз слышала отчеты о его ужасной гибели, что без труда могу себе представить события той роковой ночи во всех деталях.

Итак, субботняя ночь во дворце Холируд. За окнами воет мартовский ветер, королева сидит в зале, ей нездоровится. По причине недомогания Мария ужинает в малой зале, в компании немногих избранных. Здесь ее незаконнорожденный брат и сестра, Роберт Стюарт и графиня Аргил, которую все называют леди Джейн. У отца Марии Якова V была всего одна законная дочь, но несметное количество бастардов. Лекарь посоветовал Марии поменьше двигаться и есть побольше слабо прожаренного мяса, поэтому, невзирая на Великий пост, за ужином подают мясное. Лорд Крич, первый камергер королевы, тоже сидит за столом. Здесь же придворный лекарь и конюший. Я выяснила все эти детали, чтобы лучше представить себе разыгравшийся в Холируде спектакль. Рядом с королевой, естественно, сидит ее любимчик Давид Риччио. Он в богатом красном камзоле, отороченном мехом, в атласном дуплете и бархатных панталонах. На шее брошь с громадным рубином. О камне упоминаю особо, поскольку он был подарен итальянцу самой королевой. Злые языки вели счет этим подаркам, видя в них доказательства прелюбодейства.

Давид играет на лютне, поет, развлекает гостей искусной беседой — одним словом, вечер проходит так же, как во все предыдущие дни. Внезапно двери распахиваются, и в залу через потайной ход, ведущий из личных апартаментов короля, входит сам Данли. Он нетрезв, пошатывающейся походкой приближается к королеве и плюхается на стул рядом с ней. Повисает неловкое молчание. Все привыкли к пьяным выходкам короля и ожидают очередной семейной сцены.

Но на сей раз все происходит иначе. Через ту же дверь входит рыцарь в доспехах. Мне рассказывали, что он был похож на злой дух или привидение. Рыцаря звали лорд Рутвен, он умирал от неизлечимой болезни, однако поднялся с ложа ради своего черного дела. Вид у него был такой, словно он восстал из мертвых.

Представляю себе, как зловеще выглядела эта сцена. Когда мне вновь и вновь пересказывали ее, я дрожала от ужаса. В первые мгновения собравшиеся решили, что перед ними не живой человек, а фантом. Затем через ту же дверь в залу ворвались остальные лорды.